– Как узнать?! – в отчаянии вскричала я.

И запрокинула голову, чтобы без особой надежды посмотреть на окна двадцатой квартиры на втором этаже. В отсутствие козырька над крыльцом ничто не помешало дождю намочить мою физиономию так основательно, что рыдать уже не имело никакого смысла – отсыреть лицевой частью сильнее я бы не смогла. Тем не менее стоило попытаться спасти от тотального затопления прочие участки организма. Я обернулась, просканировала взглядом маленький круглый двор и внезапно увидела Его. Зонт!

Он стоял всего метрах в трех от меня, большой и красивый, как мечта наркомана, – гриб-мутант с одной огромной шляпкой сразу на двух ножках. Ножки были розовые, а шляпка – ярко-синяя, в белый горох. Добавляя галлюциногенному противодождевому грибу ненормальности, тонкие ножки зябко притопывали.

– Девушка, миленькая! – жалобно позвала я, разглядев в основании синего мухомора белые босоножки на каблучках. – Пожалуйста, пустите меня к себе под зонтик! Такой дождь, а я в дом войти не могу, кода не знаю!

– Хотите, я скажу вам код? – Без разбору шлепая по лужам, Мухомор с готовностью приблизился. – Только, чур, услуга за услугу!

– Все что угодно, кроме чистой уголовщины! – пообещала я.

– Четыре и девять, кнопочки надо придавить одновременно! – Мутировавший гриб быстро отрастил верхнюю конечность, кнопки клацнули, замок щелкнул, и дверь открылась.

– Спасибо вам огромное! – без промедления заскочив в темный сухой подъезд, от души поблагодарила я свою спасительницу. – Ну а я вам чем могу помочь?

Мухомор опал и сложился.

– Я Валентина, – встряхнув мокрый зонт, сказала девушка. – Помните, мы к вам вчера втроем приходили – я, Витька и Наташка? И еще Бетик с нами был.

– А, тимуровцы! Трое танкистов и собака! – засмеялась я. – Так быстро ушли, что я не поняла, зачем вообще приходили.

– Так это… За отворотом! – Девчонка снова нервно тряхнула зонт. – Витька говорил, что вы не любите этого делать, но мне очень, очень нужно! Прошу вас! Отворожите его, пожалуйста!

– Кого?

– Моего парня! То есть он еще не мой, у него есть другая, но у нее он не один, а у меня никого, так что будет только справедливо, если он уйдет от нее ко мне! – Валентина выпалила эту длинную и слишком сложную для понимания фразу на одном дыхании, громко чихнула и жалобно добавила: – Он мне так нужен!

Я посмотрела на ее ноги. Из дырочек белых босоножек, как из отверстий дуршлага, текла вода. Дожидаясь меня под дождем, глупая девчонка насквозь промокла и, похоже, уже простудилась.

– Что тебе нужно, так это горячая ванна и чай с малиной! – вздохнув при мысли о том, что практику магических обрядов придется продолжить, сказала я. – Идем в дом!

Невзирая на возражения Валентины, я сначала поборолась с нашей общей простудой, а уж потом – с ее персональной любовью. К теме отворота мы приступили не раньше, чем поставили ноги в тазики с горячей водой и взяли в руки чашки.

– Вот теперь можно и о любви поговорить, – кивнула я, хлебнув ароматное питье, которое язык не поворачивался назвать просто чаем.

После первого же глотка в разговоре пришлось сделать паузу, чтобы отдышаться и смахнуть слезы. Торопясь приготовить действенный антипростудный напиток, я бухнула в полуведерные чашки с кипятком всего понемножку: лимон, малину, липовый цвет, мед, рижский бальзам и добрую порцию корицы, за которую впопыхах приняла красный перец.

– Очень необычный вкус, – попробовав это суперпойло и тихо всплакнув, осторожно заметила моя гостья.

– Это из-за корицы, – объяснила я, не вдаваясь в подробности. – Не лимонад, конечно, но простуду лечит – будь здоров!

Я сделала еще глоток и поняла, что сильно преуменьшила целебное действие волшебного напитка. Что там простуда! Этот напалм запросто выжжет всю зловредную микрофлору и макрофауну желудочно-кишечного тракта! Глядишь, и от несчастной любви избавит, как, пардон, от глистов!

– Ты пей, пей! – откашлявшись, заботливо сказала я Валентине.

– Я пью, пью, – согласилась она, и в разговоре возникла еще одна вполне обоснованная пауза.

К сути дела мы подобрались только после того, как справились с целебным напитком.

История оказалась старой как мир. Ее сюжетная коллизия определялась словом «треугольник» – таким образом, это была история с геометрией: о том, как вполне обычная девочка влюбилась в необыкновенно красивого мальчика, который этого не заметил, так как его внимания активно добивались другие влюбленные барышни.

– Вся наша вторая «Б» группа как минимум, – сердито сказала Валентина. – Восемнадцать девчонок и два парня, из которых один «голубой», так что засматривается на него не меньше всех остальных.

В других студенческих группах медицинского колледжа, весьма вероятно, тоже имелись его горячие поклонницы, но им повезло гораздо меньше, чем Валентине и ее товаркам. Красавчик, имени которого девчонки не знали, каждый вечер по будням проходил мимо окон флигеля, в котором располагался кабинет педиатрии, именно в то время, когда там занималась вторая «Б» группа. Аккурат перед началом последней пары он проходил по тротуару направо, а полтора часа спустя шел в обратном направлении. Причем появление прекрасного юноши вносило такое смятение в умы будущих медичек, что педиатрические премудрости проходили по большей части мимо них.

– Мы думаем, он ходит на занятия в Дом офицеров, там полно разных вечерних курсов: языки, спорт, танцы, – предположила Валентина.

– Макраме, кройка и шитье, игра на балалайке, – подсказала я, вспомнив большую красочную вывеску с перечислением образовательных услуг, более или менее востребованных в частных домах офицеров и штатских.

– Нет, точно не шитье! – обиделась за своего кумира Валентина. – Он такой мужественный!

К счастью, в тихом охоте на мужественного красавца у Валентины неожиданно обнаружилось небольшое тактическое преимущество перед подружками.

– Я живу возле кинотеатра «Варяг» и по вечерам обычно там гуляю, – сказала она. – А он часто приходит на последний сеанс.

– Но не один? – проницательно подсказала я.

– Не один, – Валентина сокрушенно шмыгнула носом. – С одной такой долговязой белобрыской, хронически в мини!

Поскольку сама Валя хронически являлась низкорослой брюнеткой в миди и внешностью своей была не вполне довольна, она не решалась вступить в прямую конкурентную борьбу с особой, которая на костюмированном балу запросто могла изображать куклу Барби.

– Вот если бы этой белобрыски с ним рядом не было… – мечтательно протянула она.

Я посмотрела на влюбленную дурочку с искренним сочувствием. В младые годы – с шестого по десятый классы – я была вот так же страстно влюблена в юношу, который казался мне воплощением мужской красоты. Правда, он был невысок – тогда как я могла дотянуться до веревочной бахромы баскетбольной корзины без прыжка, просто поднявшись на цыпочки, – однако разница в росте не казалась мне фатальной. Я готова была всю оставшуюся жизнь сутулиться, как горгулья, и ходить не только без каблуков, но даже вообще без обуви, лишь бы рядом с ним (теперь-то я понимаю, что опущенные плечи и полусогнутые коленки отнюдь не добавляли мне красоты). Увы, даже в сандалиях на плоской, как мой девчоночий бюст, подошве я оставалась долговязой шатенкой, а он с упорством серийного маньяка останавливал свой выбор исключительно на невысоких пышнотелых блондинках. Каюсь: я питала к девушкам этого типа крайне недоброе чувство, очень похожее на расовую ненависть, и долгие годы лелеяла кровожадную мечту, чтобы все грудастные блондинки современности в одночасье массово вымерли, позволив ему наконец разглядеть за горами розовой плоти и стогами золотых волос – меня. Они не вымерли, он не разглядел, я все это благополучно пережила и впоследствии обошла на крутом повороте не одну златовласую пышечку, но для влюбленной Валентины мой ценный опыт никакого значения не имел.