– Махараджа назначил тебя своим адъютантом, – сказал он. – Это очень высокая и почетная должность. Обычно в адъютанты попадают люди из самых аристократических семей Индии. Многие годами стоят в очереди только для того, чтобы получить аудиенцию и участвовать в конкурсе на эту должность. Поэтому некоторые во дворце немного… как бы сказать… озадачены, что его высочество махараджа назначил адъютантом именно тебя. Это ни в коем случае не значит, что кто-либо – и я в том числе – ставит под сомнение решение махараджи. Ни в коем случае! Махараджа – наимудрейший и просвещеннейший правитель!

Руки гофмаршала задрожали. Он сплел пальцы перед собой на столе.

– Итак, – продолжил он. – Еще до конца не решено, какие у тебя будут обязанности. Сегодня махараджа едет со своей командой в соседнее княжество Капуртхалу, чтобы участвовать в важном крикетном матче. Его не будет несколько недель. Он хочет, чтобы ты тем временем осмотрелась и научилась ориентироваться во дворце. Кормить тебя будут в адъютантской столовой. Вопросы? Точно, ты же обезьяна. А обезьяны не задают вопросов…

Он вдруг подался вперед и пристально посмотрел мне в глаза. Понизив голос, гофмаршал угрожающе зашипел, словно боялся, что его услышат посторонние:

– Не думай, что ты в безопасности, обезьяна! Собственные затеи надоедают махарадже так же быстро, как рождаются в его голове. И когда он устанет от тебя, ты окажешься в клетке. Или станешь приманкой для тигра! Лично я надеюсь на последнее! И не только я! Здесь у тебя нет друзей. Ни одного!

Я замерла, изо всех сил стараясь не показать, что мне страшно. Гофмаршал позвонил, и слуга провел меня обратно в мою комнату. Оставшись одна, я села на широкий подоконник и стала смотреть на облака, плывущие по небу. Я старалась думать о приятном. О чем угодно, только не о словах гофмаршала и не о злобном блеске его маленьких серых глаз.

Прошло немного времени. И тогда я почувствовала жжение в уголках глаз. Я легла в кровать, сжалась в комок и зарылась головой в подушку. Грудь болела так, будто вот-вот разорвется. Так сильно я скучала по Ане и синьору Фидардо.

~

Следующие две недели с раннего утра до позднего вечера я бродила по дворцу. Скоро я поняла, что Сунахири Баг Пэлэс состоит из мелких строений, оплетенных лабиринтом туннелей, мостов, террас и балконов. Это был целый город с отдельными кварталами и районами.

Посреди дворца находился Дурбарский зал, к нему примыкали покои махараджи. Их охраняли солдаты гвардии его высочества. Внутрь покоев допускали только тех, за кем махараджа посылал лично.

К северу от покоев махараджи располагались правительственные кварталы. В огромных залах, где каждый звук разносился долгим эхом, стояли длинные ряды конторок, за которыми сидели чиновники и писари. Министры работали отдельно в своих кабинетах. Все как один толстые, в высоких шляпах, с большими бородами и испуганными глазками.

Северный конец дворца, тот, что выходил к слоновникам и гаражам, был отдан в распоряжение прислуги. Здесь жили повара, официанты, уборщики, музыканты, садовники, ремесленники, смотрители за животными, шоферы и многие, многие другие. Здесь мне было гораздо уютнее, чем в более шикарных частях дворца.

Я ходила сюда каждый день, пока один доброжелательный шофер не намекнул мне, что этого лучше не делать. Гофмаршал накажет меня, если узнает, что я хожу к прислуге. Ведь я адъютант и принадлежу придворной свите. Придворные не должны знаться с прислугой. Так не положено.

Придворные, как я теперь поняла, были те самые праздные и ленивые господа, которые околачивались в столовых, барах и бильярдных дворца. Они должны были составить махарадже компанию в случае, если он захочет развлечься. Многие из них имели кое-какие другие несложные обязанности. Адъютанты трудились в личных покоях махараджи. Один вел учет туфлям правителя, другой следил за тем, чтобы маникюрные ножницы махараджи были всегда заточены, третий взбивал перед сном подушки, четвертый выковыривал косточки из десяти виноградин, которые его высочество съедал после обеда. Всего адъютантов было тридцать два. Одинаково заносчивые, они вечно спорили, кто из них выполняет самую важную работу.

Похоже, сходились они только в одном – что мне не место во дворце. Особенно среди них, адъютантов. Я изо всех сил старалась их избегать.

~

Во время моих прогулок я обнаружила, что целый флигель в восточной оконечности дворца стоит закрытый. Этот флигель назывался занана. В отличие от остальных строений замка, его окружала высокая стена. В стене был лишь один проход, который днем и ночью охранялся солдатами с копьями, мечами и ружьями. Мне показалось, что через этот проход никого не впускают и не выпускают. Сперва я подумала, что занана – это сокровищница. Это объясняло бы, зачем нужна стена и стража. Но я ошибалась.

Правду о восточном флигеле я узнала из чужих разговоров. Днем я часто устраивалась в каком-нибудь укромном уголке и слушала, о чем говорят те, кто проходит мимо. Только так я могла разобраться, как что устроено во дворце. Ведь мне никто ничего не рассказывал, а вопросы я задавать не могу.

Выяснилось, что занана – это женская часть дворца. Здесь жили жены, любовницы и родственницы махараджи. Жены назывались махарани, и всего их было восемнадцать. Любовницы назывались наложницами, и их, по слухам, числилось как минимум вдвое больше.

Вот почему я никогда не видела во дворце женщин. Их выпускали из зананы только изредка, в дни больших торжеств. Входить в занану не имел права ни один мужчина, кроме самого махараджи. Тому, кто без разрешения посмеет проникнуть туда, грозило самое суровое наказание, предписанное древней книгой законов Бхапура: виновный должен погибнуть, подставив голову под ногу слона.

Я поежилась. Интересно, распространяется ли этот запрет и на меня тоже.

Ответ на свой вопрос я получила раньше, чем могла предположить.

Махараджа вернулся из Капуртхалы с победой. Он и его команда обыграли команду махараджи Капуртхалы. Махараджи были кузенами, причем оба считали себя лучшими в Индии капитанами крикетных команд. Это был решающий матч.

В Бхапуре объявили трехдневный национальный праздник. Жителей столицы призывали выходить на уличные гуляния. Бедным раздавали хлеб, заключенных миловали и выпускали из тюрьмы. Во дворце пировали с утра до вечера.

Сама я из этих торжеств почти ничего не видела. Только слышала потом, что рассказывали другие. Как только махараджа вернулся из Капуртхалы, гофмаршал приказал мне пойти в мою комнату и никуда не выходить.

– Если махараджа о тебе спросит, я должен знать, где тебя искать, – объяснил он.

Я просидела в своей комнате пять дней. На пятый день поздно вечером пришел слуга и знаком велел срочно следовать за ним. Он провел меня в Дурбарский зал. Там мы свернули в небольшой проход, скрытый за одной из мраморных статуй. В конце прохода стояли два стражника. Они расступились и открыли нам двери. Мы оказались в личных покоях махараджи.