Единственным прорывом стало сообщение от Эрайха Дейтора.

«Я долго размышлял над тем, почему у таких, как мы, стало рождаться меньше детей, – писал старый заклинатель. – Может быть, мы больше не нужны этому миру? Возможно, люди, способные управлять временем, выполнили то, что от них требовалось, а теперь нужда в них отпала. Ведь мир шагнул далеко вперёд с тех пор, как в нём появился первый заклинатель времени. Но затем я понял – это началось после того, как умер отец Флорины Эшторн. Похоже, происходящее стало нам наказанием за то, что он, желая спасти свою дочь, перекроил ткань времени по своему желанию. Тогда какая же расплата будет ждать нас за новое вмешательство, в результате которого погибла твоя жена?»

Прочитав эти слова, Рикхарт глубоко задумался. Он всегда знал, что он особенный, не такой, как обычные люди, но дар свой воспринимал как нечто непостижимое. Ценил его и верил, что приносит пользу людям. Но тот другой заклинатель принёс беду. Из-за него не стало Исмэй.

Она была ещё жива, когда её доставили в клинику. Флайтер летел довольно близко к земле – Исмэй собиралась снижаться. У неё был шанс выжить, но невысокий. «Я вернусь к тебе, – шептала она Рикхарту, касаясь его руки перед тем, как её отвезли в операционную. – Я обязательно к тебе вернусь».

Да, технический прогресс шагнул уже очень далеко, но люди не стали бессмертными, а оживлять мёртвых учёные не научились.

Перед тем, как наконец-то отпустить Янга из резиденции, владыка напомнил о том, чтобы тот поусерднее работал над будущим наследником, а затем добавил:

- Хорошо, что Эйберт Зельдан не женат – всё равно от него толку нет.

- Толку нет? – переспросил Рикхарт. Похоже, владыке чем-то не угодил заклинатель времени, который прежде был его любимчиком. Такое случалось, но это всё равно прозвучало весьма странно – Янг знал Эйберта как умелого и на редкость тщеславного заклинателя.

- Он не справился с задачей! – пробурчал владыка недовольно. – Думаю, следует отстранить его от работы, если и следующее тоже провалит. Он обещал, что в другой раз всё сделает, как должно, но что-то я сомневаюсь.

О том, чтобы кто-то из заклинателей времени начал терять свою силу, Рикхарт Янг слышал впервые.

Зельдана он встретил на приёме. Тот вовсю обхаживал Флорину, и в Рикхарте вдруг шевельнулось довольно гадкое чувство, похожее на ревность. Он не думал, что способен почувствовать его. Как не думал и о том, что будет скучать по жене в резиденции владыки. Что будет, как влюблённый мальчишка, с нетерпением ждать её ответов на его сообщения и улыбаться, читая то, что она написала.

А потом они вместе поднялись на сцену, и Рин исполнила для него незнакомую ему прежде песню. Да, именно так – для него одного. Не для тех, кто находился в зале. Она пела так, словно там никого, кроме них двоих, больше не было. Пела о том, что желает принадлежать ему, быть с ним до самого конца, и её голос подрагивал, точно за словами песни девушка скрывала слёзы.

Позже, когда песня закончилась, и они оба спустились со сцены, их тут же обступили люди. Янг упустил возможность сказать ей, как ему понравилось её выступление. Как его тронула её искренность. Но он знал, что, когда они оба стояли на сцене, между ними что-то произошло. Как вспышка, как озарение.

«Ты вдруг стала нужна мне, Рин Эшторн, – мысленно обращался к ней Рикхарт. – Мы неправильно начали, и я не могу заранее знать, к чему это приведёт, но позволь мне заботиться о тебе. Позволь мне быть с тобой».

Именно эти слова ему захотелось сказать ей, когда они останутся наедине. А это мгновение непременно наступит. Нужно только пережить приём – очередное мероприятие, которое проводится потому, что так положено, а в этом мире, где всё беспрерывно меняется, ценят традиции как нечто постоянное и дающее хотя бы видимость стабильности.

Раздался сигнал тайгерта. Янг потянулся за ним, мысленно помянув гхарха – жуткое многоглазое и многолапое существо из детских сказок, которым его пугали родители, когда он ребёнком не желал засыпать. Нужно было вовсе отключить тайгерт, но подумалось, что с ним может захочет связаться владыка.

Поначалу Рикхарт не понял, что он видит. В лежащей на траве груде металла с трудом узнавался флайтер. Тот дымился. А на переднем плане оказалась безвольно поникшая рука, на запястье которой посверкивали часы. Очень знакомые – именно их он когда-то надел Исмэй после свадьбы.

«А вот что было перед этим», – появились вдруг слова на тёмном фоне. За ними последовали новые кадры. Беспилотник – та самая модель, которую позже запретили. Смеющаяся Флорина. Звук был убавлен, но, похоже, она что-то восторженно кричала, запуская в небо опасную игрушку.

Янг зажмурился. Он не хотел этого видеть. Не хотел этого знать.

«Хочешь получить ещё доказательства? – спрашивали слова на экране. – Тогда поднимись наверх. На крышу».

Рикхарт бросил взгляд в сторону, где стояла его жена, но не заметил её. Видимо, кто-то загородил. В любом случае, здесь не место для объяснений.

«Поторопись, иначе я их уничтожу», – пришло новое сообщение от неизвестного, и Янг решительно направился к лифту.

- Разве он куда-то вышел? – спросила я, когда мы с Эйбертом Зельданом покинули шумный зал и свернули к лифту.

- Я точно знаю, что Рикхарт Янг сейчас на крыше, гритта Эшторн, - ответил он и, шагнув в кабинку, обернулся. - Идёмте же! Вы ведь хотите с ним поговорить?

Когда за нами закрылась дверь лифта, и тот начал подниматься – даже уши заложило – Зельдан улыбнулся.

- Вы очень любите своего мужа?

- К чему вы...

- Просто спросил. Вы так смотрели на него, когда пели... На меня так никто не смотрел.

- У вас всё впереди, - уклончиво ответила я.

- А у моего брата?

- Гритт Зельдан, я бы не хотела это обсуждать...

- Его вы хоть немного любили, гритта Эшторн? Он как с ума сошёл, когда узнал о вашей скорой свадьбе. Больше ни о чём не мог не думать, ни говорить. А ведь я предупреждал его, что девушка, способная родить будущего заклинателя, не пара младшему сыну. Однако он решил, будто ваш случай станет исключением, ведь вас так много связывает...

- Мне неприятен этот разговор, - проговорила я, с надеждой поглядывая на панель, где сменялись номера этажей. Кабинка лифта была достаточно просторной, но наедине с этим человеком мне было здесь тесно и душно. Платье липло к телу.

Я уже начинала жалеть о том, что не подождала возвращения Рикхарта в зале.

А ещё со мной не было Фокса. Я оставила его дома, рассудив, что весь день буду среди людей, и опасность мне не грозит. Сейчас мне вспомнилось данное мужу обещание, что везде и всегда буду брать с собой робота-компаньона.

На чём свет стоит ругая себя, я с облегчением выдохнула, когда лифт наконец-то остановился. Но на крыше – немного в стороне от стоянки флайтеров – стало ещё хуже. Некстати напомнил о себе страх высоты, закружилась голова.