– Скажите, а что ваш шеф делал шестого июня? – резко спросил Морозов. Петр Васильевич съежился, сморщился, будто сдулся:

– А почему вы спрашиваете?

– В этот день был убит его двоюродный брат, – вставил Сергей. – Неужели он вам об этом не рассказывал?

Белые полные руки Мацарева задрожали.

– Убит? – Он тяжело задышал. – Как убит? Я знаю о смерти его брата и о том, что, кроме Платона, хоронить брата некому, но шеф не говорил мне, что он убит.

Ротов кивнул:

– Да, это было убийство, причем жестокое. Так где был ваш шеф?

– В девять часов в офисе, это я повторю при свидетелях, – заявил Мацарев и снова протер лицо платком. – Мы ждали поставщика. Вот вам еще один свидетель. Но… Неужели вы его подозреваете? Это смешно, наконец.

– Пока Илларионов проходит как свидетель, – заверил его Николай, и оперативники встали. – Что ж, спасибо вам за ценные сведения. Скажите, а когда появится ваш шеф?

Петр Васильевич смутился:

– После переговоров он может поехать домой, – признался он. – Когда в офисе делать нечего, мы разбегаемся. Вам лучше подождать его у его дома.

– А бывает так, что вы по нескольку дней не появляетесь здесь? – поинтересовался Сергей. Мужчина ответил не задумываясь:

– Конечно. В наших домашних компьютерах вся документация, и мы вполне можем работать удаленно.

Морозов сжал огромные кулаки с такой силой, что захрустели суставы.

– Вы не помните, четвертого, пятого и седьмого июня ваш шеф был в офисе? – Он облокотился на стол и посмотрел заместителю в глаза.

– Кажется, в эти дни мы не выходили на работу. – Мужчина почесал лысеющую макушку. – Да, Платон звонил мне, он приболел и собирался поработать дома. Я даже обрадовался возможности побыть с семьей. Новых клиентов не предвиделось, и делать было нечего.

– Вы нам очень помогли. – Друзья пожали Маца-реву руку и вышли на улицу.

– Вот и подозреваемый для нашего полковника, – радостно объявил Сергей, поднимая руки к солнцу. – По-моему, подходит по всем статьям. С деньгами у братца-предпринимателя оказалось хуже, чем у краеведа: по уши в долгах, но при этом мечтает спасти бизнес. – Он хлопнул Ротова по спине так сильно, что бедняга поморщился. – Коля, мы немедленно едем к нему домой и первым делом осмотрим машину. Если найдется пресловутая гайка и остатки краски – этот парень наш.

– Давай позвоним командиру и скажем, что появился подозреваемый, которого раньше почему-то не подозревали. – Сергей рассмеялся своему каламбуру и достал телефон: – Может быть, и у Андрюхи есть что-нибудь новенькое.

Одесса, 1905

Оленька сидела на скамейке, с удовольствием подставляя лицо лучам по-летнему палящего солнца. В отличие от многих дам она любила принимать солнечные ванны, ее смуглая кожа не сгорала, не сползала клочьями, а становилась темнее и привлекательнее. Солнце нисколько ее не старило, даже, как ей казалось, делало моложе, наверное, в благодарность за любовь. Впрочем, как петербурженке не любить солнце? В ее городе оно редкий гость, чаще всего безуспешно пытавшийся разбить свинцовые тучи. Как же хорошо южанам! Пожили бы они в таком промозглом климате. Однако чудаки-южане не понимали, в каком благословенном краю живут, и наперебой задавали ей вопросы о столичных магазинах, модах, премьерах. Она с радостью отвечала, чувствуя себя на ступеньку выше, декламировала стихи модных поэтов, свободно говорила по-французски и по-английски, шутила, причем так остроумно, что самые известные остряки снимали перед ней шляпы, и давно прослыла приятнейшей, красивейшей и образованнейшей женщиной. Ей заглядывали в рот, за ней толпами ходили ухажеры, но она казалась неприступной и поэтому еще более желанной.

Вот и сейчас на скамейке возле моря Ольга сидела не одна. Слева вальяжно развалился барон Ламбер, малый лет тридцати из некогда богатого и знатного, но уже обедневшего рода, промотавший все, кроме титула. Справа, стараясь при каждом удобном случае коснуться своей соседки, расположился князь Щебетов, маленький, сморщенный человечек лет сорока, довольно богатый и известный в светском обществе.

– Значит, вы любите нашу Одессу? – поинтересовался Ламбер, с восхищением глядя на красивые смуглые руки женщины с длинными пальцами с миндалевидными ногтями. – Ох, милая баронесса, если бы вы знали, сколько мошенников скитается по этим местам! – Он со смехом повернулся к князю. – Князь, я могу рассказать, как нас с вами развели на деньги?

Тщедушный сосед поморщился:

– Только не забудьте добавить, что вы заняли у меня, – процедил он. – Так что пострадавший, как ни крути, здесь один.

Ольга прерывисто задышала. Когда ей рассказывали о какой-нибудь афере, она чувствовала необычайное волнение.

– О, умоляю вас, расскажите! – Женщина взмахнула веером. – Прошу вас, господа, не томите!

Ламбер приосанился, кашлянул и начал:

– Докатилась ли до Петербурга слава Петра Мишица?

– Петра Мишица? – Ольга покачала головой. – Никогда о таком не слыхала. Чем же он так знаменит?

– Тем, что он – мошенник крупного масштаба, – хихикнул барон, а князь снова болезненно поморщился. – Нет, когда он приехал в Одессу, то произвел прекрасное впечатление. Такой образованный, воспитанный, с хорошими манерами, к тому же довольно смазливый. Такие всегда нравились женщинам. – Он сделал паузу, как бы желая увидеть реакцию соседки.

– И что же? – Женщина продолжала обмахиваться. – Что же натворил этот красавчик?

– Он всего-навсего открыл банк, – усмехнулся барон. – Впрочем, Петр назвал его довольно помпезно – «Морской кредит». Знаете, баронесса, первое слово в названии магически подействовало на одесситов. Уважаемые граждане нашего города понесли Мишицу свои средства, надеясь на хорошую прибыль. И что же вы думаете?

Ольга уже знала, чем закончится рассказ, но изобразила на лице живейший интерес. Ей действительно было интересно, что же стало с наглым мошенником.

– Банк лопнул на своем пике, и все потеряли свои деньги, – буркнул князь и стукнул тростью из слоновой кости, – а преступник сбежал. Кстати, по документам хозяевами являлись два подставных лица, два обычных одесских биндюжника. Им удалось сбежать при перевозке в тюрьму. Ходят слухи, что без Мишица не обошлось.

Ольга притворно вскрикнула:

– Какой ужас! И что же, этих негодяев не нашли?

Ее ухажеры покачали головами.

– Представьте себе, нет, – первым сказал князь. – Я полагаю, что Мишиц поделился с кем-то из полиции. В этом городе все мошенники, один на одном. Когда моя женушка закончит лечение грязями, вернусь в свой дом в Москве – и здравствуй, светская жизнь.