– 162 тысячи, в Акмолинской губернии (Северный Казахстан) – 230 тысяч. Вторая волна переселения началась в ходе строительства Транссиба и КВЖД, когда из черноземных губерний Украины, Поволжья, Черноморского и Каспийского регионов, Белоруссии и Прибалтики на целинные и таежные земли потянулись строившие самую длинную в мире железную дорогу солдаты, казаки, крестьяне, ссыльные и арестанты. Если в начале строительства (в 1891 году) работали 9600 человек, то в разгар его (1895–1897 годы) – 107 тысяч человек. Подавляющее большинство строителей осталось здесь на постоянное проживание.

Не знавшая крепостного права и помещичьего землевладения, Сибирь принимала всех, места хватало. Другое дело – к суровому климату привыкали далеко не все, и среди переселенцев был достаточно высокий процент пожелавших вернуться.

С началом реализации столыпинской аграрной реформы переселение приобрело упорядоченный характер. С этой целью в 1906 году было реорганизовано Переселенческое управление Главного управления землеустройства и земледелия МВД. В Сибири и на Дальнем Востоке выделялись специальные переселенческие районы, в каждом из которых создавались переселенческие организации, имевшие землеотводные, гидротехнические и дорожные партии, склады сельскохозяйственной техники, агрономические отделы, свои школы и больницы. На Сибирской магистрали были выделены два района (Западный и Восточный) по организации передвижения переселенцев.

В инструкции Переселенческого управления указывалось, что вновь приезжающие должны селиться на специально отведенных для них свободных участках земли, а не в селах старожилов, дабы избежать вполне предсказуемых конфликтов. Циркуляр 1908 года, отправленный премьер-министром сибирским губернаторам, гласил: «Не допуская каких-либо насилий над волею самих старожилов или новоселов, содействовать тому, чтобы сельские общества с общинным землепользованием перешли к владению личному». Столыпин знал, с какими кадрами он имел дело, лучше было заранее перестраховаться и дать по загребущим рукам.

В 1908 году Столыпин назначил Александра Кривошеина главноуправляющим землеустройством и земледелием. Выбор внука крепостного крестьянина был очевиден. Во-первых, само собой, физмат столичного университета, что для премьера было своего рода клановым признаком. Во-вторых, почти десятилетний стаж работы в аппарате Переселенческого управления МВД – опыт громадный. В-третьих, Кривошеин два года управлял Дворянским земельным и Крестьянским поземельным банками – основными финансовыми инструментами реформы – и знал все тонкости бюрократической волокиты по предоставлению кредитов крестьянам. Ну и, в конце концов, тот был лично предан премьеру, став его единомышленником, в чем Столыпин крайне нуждался в столь нелегком деле. Впоследствии Петр Врангель писал о нем: «Человек исключительной эрудиции, культурности и широкого кругозора, с вполне определенными ясными взглядами, он умел быть терпимым, обладал редкой способностью уметь стать на точку зрения другого, убедить своего собеседника, с исключительным тактом избегая всего того, что могло бы последнего задеть».

В августе – сентябре 1910 года Кривошеин и Столыпин совершили инспекционную поездку в Сибирь и Поволжье, подробно ознакомившись с проведением реформы на местах. Посетили Курган, Омск, Новониколаевск, Томск, Пермь, Казань, Симбирск, Самару. Благодаря этой поездке были сделаны необходимые изменения в переселенческой политике.

Как писал Столыпин Николаю II 26 сентября 1910 года: «Общее мое впечатление более чем утешительное. После страшной встряски Россия, несомненно, переживает сильный экономический и нравственный подъем, которому сильно способствует и урожай двух последних лет.

Сибирь растет сказочно: в безводных степях [Куландинска], которые два года тому назад признавались негодными для заселения, в несколько последних месяцев выросли не только поселки, но почти города. И прорывающийся из России в Сибирь смешанный поток богатых и бедных, сильных и слабых, зарегистрированных и самовольных переселенцев – в общем, чудный и сильный колонизационный элемент. Прибавлю, элемент – крепко монархический, с правильным, чистым, русским миросозерцанием. „Мы верим в Бога, верим в Государя, просим: дайте нам церковь, дайте школу“ – вот общий крик всех сибирских переселенцев. В каждом селе нас встречали многолетием Вашему Величеству, везде просили передать царю-батюшке о любви народной… Бодро идет также землеустроительная работа и в поволжских губерниях, по которым мы проехали. Пока, конечно, брошены только зерна, и предстоит еще чрезвычайный труд. Но изменилась психология народная, между крестьянами появились уже апостолы землеустройства и земельных улучшений. Я видел членов 1-й Думы из крестьян-революционеров, которые теперь страстные хуторяне и люди порядка».

В короткий срок был разработан пакет законопроектов и постановлений, направленных на введение частной собственности на землю в Сибири. Уже в ноябре 1910 года Главное управление землеустройства и земледелия направило в Думу главнейший из тех документов – «Положение о поземельном устройстве крестьян и инородцев на казенных землях сибирских губерний и областей». 4 марта 1911 года переселение было объявлено свободным, нерегламентированным, в любые районы по выбору самих переселяющихся, после обязательного осмотра участка ходоком.

Вот тогда-то и появился специальной конструкции знаменитый «столыпинский вагон», из которого досужая молва сталинских времен сделала некое хтоническое пугало, вроде крематория на колесах. На самом деле это был классический товарный вагон, с торцов которого имелись подсобные отсеки, где размещался сельхозинвентарь и перевозился скот. Не курьерский, конечно, но для привыкших к отсутствию комфорта крестьян это совсем не выглядело как «вагонзак» позднейших эпох. И что немаловажно, проезд в таком вагоне для переселенцев был бесплатным, как и получение земли на новом месте в размере 15 га на душу или 45 га на семью. Кроме того, переселенцы избавлялись на долгое время от всяких налогов, получая пособие в 200 рублей от правительства. То есть, продав наделы (у кого они были) в Европейской России и получив новую землю, крестьяне еще имели как собственные, так и государевы «подъемные» для обустройства. Рачительный хозяин знал, как ими воспользоваться.

И покатили мужички по рельсам.

По официальным данным, в 1906–1914 годах численность переселенцев достигла (без учета вернувшихся) 3,312 млн человек. Число же «возвращенцев» оценивается из расчета от 12 до 16 % переселенцев (около 530 тысяч). Причины этого тоже вполне объяснимы традиционными российскими реалиями. Как обычно, то, что долго запрягали, поехало через пень-колоду. В самый неподходящий момент выяснилось, что численность переселявшихся и темпы переселения превышали темпы подготовки участков к заселению. Недостаточно было чиновников для этой работы, их квалификация не всегда отвечала требованиям, имели место взяточничество и коррупция. Это приводило к нарушениям порядка заселения: в ряде мест не успевали готовить участки, проводить к ним дороги. Переселенческие пункты еще строились, а переселенцы уже прибыли. Ссуды выдавались не в полном объеме, а частями, порою весьма незначительными. Само собой, через «откаты». К тому же, как назло, 1910 и 1911 годы Сибирь поразила засуха, что разорило множество не успевших обжиться переселенцев.

И тем не менее если до переселения в огромном таежном краю происходило сокращение посевных площадей, то за 1906–1913 годы они были расширены на 80 %, в то время как в европейской части России