мне очень неожиданными. Так не говорят люди, занятые сословными интересами. По крайней мере, в самом тоне голоса Столыпина мне почувствовалась любовь к России, ко всей России, а не к одному классу».

Куда хуже пошло дело с другими предполагаемыми нововведениями. К примеру, важнейшая реформа губернского, уездного и волостного управления. Она была лично разработана Столыпиным, как опытным в губернском управлении чиновником, и представлена на рассмотрение еще 2-й Думы. Действовавшая в России схема местного самоуправления вообще не предусматривала вертикали. Только горизонталь на сословных началах. Сельское и волостное управления были в руках у представителей крестьянства, уездная администрация – у местного дворянства. Понятное дело, что сословия преследовали кардинально противоположные интересы и поддерживать друг друга не могли хотя бы по классовому антагонизму.

Губернаторы не контролировали местные подразделения Министерства финансов (казенная палата, акцизная палата), учреждения Госбанка, жандармерию. Губернатор мог вызывать чиновников, проводить расследования и информировать соответствующего министра, но на этом его власть кончалась. Он был представителем центральной власти без четких полномочий и действовал в основном по линии МВД, но также был занят многими бюрократическими функциями, председательствовал в большом числе губернских учреждений.

К губернаторам, которые присылались, как правило, за различные заслуги или по принципу местничества из числа столичной бюрократии, традиционно «на кормление», не предъявляли никаких квалифиционных требований, кроме лояльности центральному правительству. Они «страшно далеки были от народа» и даже не пытались вникать в нужды подведомственных территорий, вполне резонно относясь к своему назначению, как к трамплину на более высокий пост в той же столице. Соответственно, ждать от них трудовых подвигов было бессмысленно.

Это Столыпин понял на опыте коллег, которых ему в свое время пришлось спасать от революции в Самаре и Пензе в 1905–1906 годах. Правительственный проект предполагал введение бессословной системы управления, которая бы основывалась на взаимодействии помещиков, «крепких» крестьян и госчиновников. Вместо губернской палаты предполагалось создание Совета для объединения всех ведомств и усиления связи с самоуправлением. В него должны были входить губернатор, его два заместителя (по общим вопросам и по проблемам полиции), высшие лица всех ведомств в губернии, предводитель дворянства, председатель земской управы, городской голова столицы губернии, представители губернского земства и Городской думы. Для облегчения поиска профессиональных и достойных чиновников предполагалось существенное повышение зарплаты и введение требования высшего образования для всех начальников.

Губернатор должен был назначаться царем по предложению министра внутренних дел после одобрения Советом министров. Как раз последнее и насторожило как Царское Село, так и некоторых членов правительства. Усиление и без того почти беспредельной в России роли МВД во главе со Столыпиным как-то не радовало государя, никак не желающего расставаться с абсолютистскими иллюзиями. Министры потребовали убрать право главы МВД отменять обязательные приказы губернатора и провинциального Совета – это можно было сделать только через соответствующие министерства и Сенат.

К царю полетели посланцы, обвинившие в намерении ограничить самодержавие пока еще не самого премьера (авторитет того был недосягаем), а его заместителя – товарища министра внутренних дел Сергея Крыжановского, который обычно вел заседания Совета по делам местного хозяйства. Понятное дело, что удар по заму – это удар по самому начальнику.

Крыжановский тут же написал прошение об отставке, но Столыпин отбил своего заместителя, настояв на наложении царем резолюции о том, что «Его Величество изволит признать действия сенатора Крыжановского правильными, а ходатайство об его увольнении от службы повелел оставить без последствий».

Вроде бы локальная победа премьера, но именно после этого, по утверждению Крыжановского, «с этого момента карьера П. Столыпина пошла под гору». Царь не терпел, когда «насиловали волю». Против выступило и дворянство, полагавшее, что стирание сословных граней заодно и «сотрет» его руководящую и направляющую роль на местах. Проекты обо всех видах самоуправления были представлены во 2-ю Думу, но только волостной и поселковый были рассмотрены уже 3-й Думой. При жизни Столыпина ничего не было принято. Административный фундамент государства остался архаичным и не соответствовал новым условиям.

Аналогичная судьба была и у другого правительственного законопроекта – о реформе полиции. Уже давно было понятно, что полиция выполняет массу функций, далеких от ее прямого назначения (к примеру, полиция занималась объявлением распоряжений и решений правительственных органов, вручением разного рода документов, повесток и денег, взысканием налогов и недоимок, рассылкой окладных листов, приведением к присяге и т. д.). Это должно было освободить дополнительные силы для прямой обязанности борьбы с преступниками, которые в годы анархии совершенно распоясались.

Решение об изменениях в ее функционировании было принято Столыпиным еще в 1906 году, для чего была организована комиссия под председательством Александра Макарова (будущий сменщик Столыпина на посту главы МВД). Именно она выработала поистине революционный законопроект об исключительном положении и неприкосновенности личности. На основании опыта зарубежных законодательств были упорядочены функции полиции, намечено улучшение материального положения полицейских чинов, поднятие образовательного ценза и вывод назначений на посты из-под контроля местного начальства. Полиция была объединена с отдельным корпусом жандармов, которые должны были согласовывать свои действия с чинами судебного ведомства по производству дознания о политических преступлениях. При этом подчиняться полиция и жандармерия должны были товарищу главы МВД (именно эту должность и занимал в тот момент Макаров). Комиссия также решила заменить старый полицейский устав о предупреждении и пресечении преступлений новым уставом с указанием условий и порядка производства полицейских обязанностей и ссылок на другие законы, которые касались полиции. Также регламентировались правила употребления полицейскими оружия, институт карательных постановлений полиции, правила о полицейском надзоре.

Буквально за два месяца до смерти Петра Столыпина 12 июля 1911 года на заседании Совета министров был вынесен вопрос о преобразовании полиции на основе заключения комиссии. Однако ни III, ни IV Думы к рассмотрению реформы полиции так и не приступили.

Также успешно проваленными как левыми, так и правыми стали «рабочие» законопроекты Столыпина, пытавшегося как-то снизить накал противостояния пролетариата и промышленной буржуазии. На обсуждение были поставлены выработанные комиссией Коковцова сразу десять законопроектов: страхование болезней, несчастных случаев, инвалидности; обязательная организация больничных касс на базе совместных взносов и хозяев и рабочих; создание на фабриках и заводах смешанных органов из представителей администрации и рабочих; правила найма рабочих; сокращение рабочего дня с 11,5 до 10 часов; пересмотр статей закона, карающих забастовки и досрочные расторжения договора о найме; меры поощрения строительства здоровых и дешевых жилищ и т. п.

Тут уж на проекты обрушились правые и буржуа, понимающие, сколько они могут потерять денег на сокращении рабочего дня. В печати замелькали статьи о том, что «сокращение приведет к тому, что русская промышленность будет устранена навсегда от какой-либо роли в международном соревновании». Промышленники потребовали