– Ты здорово умеешь раздевать, – хрипло промурлыкал Игорь. – Так я, пожалуй, перестану делать это самостоятельно…

– Только об этом и мечтаю, – ответила Рита, облизывая пересохшие от предвкушения близости губы. Ей доставляло удовольствие то, что он не мог двигаться: футболка, закатанная до самого верха, не давала ему пошевелить руками. Рита подтолкнула Байрамова к кровати, и он, не удержавшись на ногах, рухнул на изумрудное покрывало. Он попытался освободиться от футболки, но Рита не позволила. Заведя его руки назад левой рукой, она надавила локтем на его грудь, заставляя лежать смирно.

– Не шевелись, – прошептала она, слегка покусывая его то в шею, то в плечо. – Я не люблю, когда мужчина сопротивляется!

– Тебе никто не говорил, что у тебя замашки маньяка? – пробормотал Игорь. – Почему бы тебе не напоить меня снотворным и не изнасиловать?

– А это идея! К сожалению, сегодня я снотворное с собой не прихватила, но в следующий раз… С другой стороны, я же не сказала, что мне хочется заниматься любовью с бесчувственной колодой!

– Ненормальная! – простонал Байрамов.

Больше Рита сдерживаться не могла. Она сорвала с него футболку, и сильные жилистые руки обхватили ее, как тиски. Игорь резко перекатился, и Рита оказалась под ним. Теперь уже она не имела возможности пошевелиться.

– Ну, вот я и отыграюсь! – прошипел Байрамов. – Веди себя тихо, женщина, пока мужчина работает…

Через сорок минут оба лежали на кровати обессиленные. Рита давно не чувствовала такой легкости во всем теле.

– О чем задумалась, королева секса? – поинтересовался Игорь, лениво потягиваясь. – Знаешь, я не предполагал в тебе таких талантов – нам нужно почаще ночевать вне дома! Твоя Варвара, между прочим, не такая уж глупая девица, раз такое придумала!

– Ты считал Варьку глупой? – переспросила Рита. – У нее же высшее образование!

– Да, но оно никого автоматически не делает профессором, верно?

– Ты – тщеславный, самовлюбленный, желчный… – заговорила Рита, перекатываясь на бок и прижимая Игоря к кровати.

– Нет, душа моя, – простонал он, – второй такой гонки я не выдержу! Вы меня просто уничтожили, мадам, – я дышу-то с трудом, не то чтобы снова удовлетворить вашу разыгравшуюся похоть!

– А кто-то был высокого мнения о своих мужских достоинствах! – разочарованно протянула она.

– Ты подвергаешь сомнению мои мужские достоинства, женщина?

Рите нравилось, когда Игорь называл ее так. Это попахивало домостроем и, казалось, было пропитано духом арабских сказок «Тысяча и одной ночи».

– У тебя есть шанс доказать, что я ошибаюсь, – ответила она. – Сегодня вечером?

– Это если мы встретимся вечером, – вздохнул Игорь. – Как продвигается расследование? Мы продолжаем репетировать, словно ничего не происходит, но я, честно говоря, не представляю, что делать, если Алину с Геннадием в ближайшее время не выпустят!

– Не волнуйся. – Рита погладила его по плоскому животу. – Я делаю все возможное. Кажется, мы уже близки к тому, чтобы предоставить следствию доказательства невиновности Геннадия.

– И это значит, что виновна Алина? – нахмурился Игорь.

– Ты ведь в это не поверишь?

– Никогда!

Рита откинулась на спину. Такая уверенность в другой женщине ее задела.

– Да ты, никак, ревнуешь? – насмешливо предположил Байрамов.

– Ну, самую малость, – созналась Рита. – Вокруг тебя столько красивых и успешных девиц…

– Я же не ревную тебя к другим мужчинам!

– Это к каким же таким мужчинам?

– Ну, во-первых, к Фисуненко.

– Не смеши меня, ты же никогда не воспринимал его всерьез!

– Вы проводите столько времени вместе, что я вполне могу и поревновать! Он-то к тебе неравнодушен, видно невооруженным глазом.

– Брось! Женька давно и счастливо женат – на своей работе. Ему не нужны другие женщины, а если такая необходимость возникнет, он найдет себе десяток, чтобы приятно провести время. Так что Фисуненко – это несерьезно. Кто же еще?

– Горохов.

– Адвокат?

– Адвокат, который пускает на тебя слюни, – думаешь, я не в курсе? Старая любовь не ржавеет!

Она и не предполагала, что Игорь ведет учет.

– Ладно, проехали Горохова – мы редко видимся, и только по делу. Еще?

– Горенштейн.

– Что-о?!

Рита чуть не свалилась с кровати.

– Он может заставить ревновать, – продолжал Игорь спокойно. – Вы стали часто встречаться в театре. Я был удивлен, увидев его среди спонсоров постановки «Кольца Нибелунга»: Горенштейн никогда не отличался любовью к искусству! Единственная причина, которой я могу объяснить его неожиданный интерес, – ты.

– Ты серьезно?

Рита выглядела озадаченной. Она не рассматривала Горенштейна с этой точки зрения. Наверное, любая женщина прыгала бы от радости, если бы Владимир Соломонович, видный, представительный и к тому же чертовски богатый мужчина, обратил на нее внимание. Но Горенштейн не давал Рите повода думать, что интересуется ею как женщиной.

– Ты все придумал!

– Это ты слепа почище Алины! Мужик в тебя влюблен. Вам, женщинам, интересны только собственные эмоции. Вы полагаете, что мужчины неспособны на глубокие переживания. Как же, вы такие ранимые, такие нежные… А мы – твердокаменные, бездушные глыбы льда!

– Значит, Горенштейн в меня… влюблен, а ты не ревнуешь?

– Ты же со мной, а не с ним.

– Этого достаточно?

– Вполне. Я тебя слишком хорошо знаю, Марго. Если бы ты меня разлюбила, то сразу ушла бы. Ты не умеешь врать, ловчить и изворачиваться. Вспомни Митьку – ты не смогла оставаться с ним ни минуты после того, как переспала со мной, а ведь за час до этого чуть ли не готовилась к свадьбе![2]Так что мой ответ – нет, я не ревную. И тебе не советую.

– Знаешь, – заговорила она спустя несколько минут, – я не могу относиться к подобным вещам так, как ты. У меня характер другой!

– Ну да, – согласился Игорь. – Беспокойный.

– Вот именно. Поэтому я хотела бы… Где ремень, что подарила тебе мама?

– Боже мой! – воскликнул Байрамов, закатив глаза. – Опять этот ремень! Да что с ним такое, понять не могу? Как, спрашивается, его носить, если он разукрашен, словно рождественская елка? Я в нем похож на Бориса Моисеева или Сергея Зверева… или еще черт знает на кого! Что обо мне подумают?

– А какая разница? Ну, сделай мне приятное!