— Я с тобой познакомлюсь, — пообещал он. — Ятебя живой в землю зарою.

— Достань меня, придурок, — предложила я, моемуозорству просто не было удержу.

Денис сидел рядом и восхищенно таращил глаза, хотя долженбыл бы дрожать от ужаса. Что должна была делать я — по-прежнему не ясно.Представиться тип так и не захотел, пообещал тихо, но с большим чувством:

— Мы с тобой встретимся.

— Где угодно, когда угодно, — ответила я, пытаясьопределить, из какого источника почерпнула эту фразу.

— Хорошо сказала, — кивнул Денис. — Это ктобыл?

— Думаю, ребятки Меченого, того, с фотографии. Логиновприказал найти пленку, и они за нами охотятся.

— Ясно, — кивнул Денис.

— Давай спать, — попробовала я махнуть рукой, нововремя остановилась и кое-как устроилась на сиденье. Денис лег рядом, потеснееприжался ко мне и затих. Минут через пятнадцать спросил тревожно:

— Они нас не найдут?

— Слабо, — сонным голосом ответила я, онуспокоился и вскоре уснул.

Я же уснуть не могла, боялась умереть. Таращила глаза втемноту за окном и силилась придумать что-то путное. Можно уехать куда-нибудь кдрузьям, далеко, например, в Сибирь. Статус беженцев нам с Денисом не положен,и что за жизнь нас ожидает, вообразить нетрудно. Я даже не знаю, сумею лиустроить его в школу. Как объясню, кто я ему и где у парня необходимые бумаги?О себе и думать не хотелось. Я никогда не смогу навестить родителей… Значит,надо все решать здесь. Искать человека, способного помочь. Если повезет и жизньналадится… меня посадят в тюрьму. Как ни крути, а сегодня я убила двоих, и заэто положено наказание. Плохие они или не очень, не важно, важен сам факт.Господи боже… Как это могло случиться со мной?

Под утро я все-таки задремала, так и не решив, что делать.Денис проснулся первым, вышел из машины потуалетничать и немного пробежался полесу. Утро было пасмурным, но теплым, сквозь облака робко пробивалось солнце,вселяя надежду на то, что сезон дождей подошел к концу.

Я неохотно разлепила глаза и попыталась сесть. Боль ударилав висок, разламывая голову, я мгновенно покрылась испариной и задышала, каксобака, высунув язык. Но когда вернулся Денис, смогла понемногу свыкнуться сболью: если не делать резких движений, она была вполне терпима.

— С добрым утром, — сказала я Денис и улыбнулась.

— Воды нет, — сообщил он, — а пить такхочется.

— Потерпи. Где-нибудь купим.

— Ты сама-то как?

— Бок побаливает, но это нормально, нельзя ожидать, чтовсе заживет за одну ночь.

Он внимательно посмотрел на меня и вроде бы остался доволен:экзамен я выдержала. Надо было шевелить мозгами, вот сейчас Денис задаст свойобычный вопрос: «Что будем делать?» — и надо на него как-то отвечать. Однако вэто утро он не спешил, должно быть чувствуя, что ответить мне нечего. Мыоделись, уложили сумку, бумажники выбросили, икону и деньги оставили себе.Больше нам в лесу делать было нечего, я мысленно тяжко вздохнула и сказала:

— Вот что, Денис. Придется нам отсюда уехать. Я не лесимею в виду, а наш город. У меня есть друзья в Чебоксарах, это достаточнодалеко… Поживешь там…

— А ты? — нахмурился он.

— Я… думаю, мне придется вернуться. Видишь ли, бегствоне решает проблему. Если я просто сбегу, я не смогу жить и работать так, какхочу… Ты понимаешь, о чем я?

— Конечно. Ты вернешься, и они тебя достанут.

— Не обязательно. Пока что везение на нашей стороне.

— Я не хочу к твоим друзьям. Чего я там не видел?

— Они хорошие люди, — заверила я.

— Ага. Подержат меня немного и сдадут в детдом. Нет.Если ты меня бросишь, я как-нибудь один…

— Что значит «брошу»? — возмутилась я. — Тыже не собака. И вообще, мы команда. Только сейчас слишком опасно. И я за тебябоюсь. Ты мне теперь… даже не знаю кто, ну, в общем, дороже всех. И я хочу,чтобы ты был в безопасности. На моем месте ты разве бы поступил по-другому?

— Конечно, — согласился он. — Но только я стобой. И разговору нет. Лучше я с тобой помру, чем в детдоме в одиночку сидетьбуду.

— Денис…

— Постой, дай сказать-то. Я не хочу один. И не буду.Повезет — значит, обоим, нет — значит, нет. И ныть я больше не стану, можешьмне поверить. Я не трус какой-нибудь, и польза от меня есть. Ты, конечно,крутая, но улицу я знаю лучше. Как ты свою Алису: хоть задом наперед, хотьпередом назад. Вдвоем у нас больше шансов. И еще. Я вчера долго думал и решил:эти, с «Хонды», мою маму убили и хотели убить тебя, а я убил одного из них.Если за это в тюрьму сажают, то это не правильно, несправедливо то есть, и мнена их тюрьму наплевать, потому что я все сделал правильно.

— Денис… — начала я, но он перебил меня довольносурово:

— Базара нет. Хочешь, брось меня.

— Как я могу тебя бросить? — развела я руками.

— Вот и хорошо. Давай думать, что делать дальше. Есть утебя какой-нибудь план?

— Нет — честно призналась я. — Нам нужна машина,но раскатывать на этом «Опеле» опасно, его могут опознать… Купить машину мы несможем, так что…

— Можем обменять, — сказал Денис.

— Как это? Где?

— Я место знаю. Один мужик берет ворованные тачки,разбирает на запчасти, и ни одна живая душа не сыщет.

— И ты с ним знаком?

— Нет. Я о нем слышал. И еще он подержанными машинамиторгует. Заплатим деньги, он даст доверенность, и кати…

— Да у нас всего девятьсот баксов.

— А «Опель»?

— Денис, — вздохнула я. — Да он с нами иразговаривать не станет.

— Может, и не станет. Хотя это бабушка надвое сказала.Поедем, тут недалеко.

— Ты хоть адрес-то знаешь? — усомнилась я.

— Найдем, — пообещал он.

Так как своего толкового предложения у меня не было,пришлось согласиться с Денисом. Стараясь не думать о боли, я устроилась зарулем и мысленно перекрестилась, выезжать из леса было страшно.