вытягивая шею, чтобы посмотреть через щель за дверь. Когда он снова заговаривает, его голос теряет всю свою теплоту, и он смотрит на меня сверху вниз как на незнакомку. – В твоей постели парень?

В моей голове вспыхивает сверхновая звезда. О боже, он видел тело.

ОН ВИДЕЛ ТЕЛО.

Однако вместо взгляда ужаса на лице Нейтана появляется разочарование.

Он немного неловко смеется.

– Я думал, что ты ни с кем не встречаешься, но…

Он снова смеется, совершенно без юмора, и я не могу смотреть на выражение его лица. Он думает, что это предательство. Мое сердце сжимается. Какая-то часть меня настаивает, что так хуже, намного хуже, чем шок и ужас. Небольшая часть меня хочет крикнуть: «Нет! Это не парень! Просто какое-то свидание вслепую, которое я убила прошлой ночью; он ничего для меня не значит, клянусь! Я даже не знала его настоящего имени до того, как убила!» Но я остаюсь на месте, идиотски моргая, позволяя любви всей моей жизни думать, что я какая-то изменяющая стерва, которая будет целоваться с ним, в то время как все еще привязана к парню, который дрыхнет в моей комнате.

– В любом случае. – Нейтан улыбается мне такой улыбкой, которую обычно дарят слишком дружелюбному кассиру в «Трейдер’с Джо», чтобы заставить его перестать болтать. – Увидимся, Мэдди.

С этими словами он уходит. А я возвращаюсь в номер, закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней, слезы уже собрались в глазах. Моя грудь болит, как будто кто-то только что просунул железную палку, раздробив мои ребра, схватил сердце и вырвал его, но я ничего не могу сделать, чтобы остановить Нейтана.

22

Ма видит меня, свернувшуюся калачиком на другой кровати и плачущую, словно я только что посмотрела одну из ее корейских мелодрам.

– Мэдди? – Она спешит ко мне и слегка треплет меня за плечо. – Что? Что случилось? Почему ты плачешь?

Я поднимаю голову и вижу ее круглое, изрезанное морщинами лицо, чего просто не могу вынести. Новая волна слез вырывается из меня, и я лепечу:

– Прости меня, прости, мама. Мне так жаль.

Слишком много всего. А Гуан. Помощь ма и ее сестер с А Гуаном без единой жалобы. И то, что на самом деле я хочу уйти из семейного бизнеса уже несколько месяцев. И, конечно же, Нейтан. Я встретила свою половинку в колледже, бесповоротно влюбилась и никогда не говорила об этом ма. Глупо, но это похоже на самое большое предательство. А теперь я снова его потеряла.

– Просто, – я вздыхаю, – все стало таким запутанным. И мне так жаль, что я втянула тебя во все это.

Она выдыхает.

– Ай. Конечно, я сама во все это ввязалась. – Она делает неопределенный жест в сторону А Гуана. – Я твоя мать. И должна защищать тебя.

– Но в том-то и дело, ма. Я не хочу, чтобы ты меня защищала. Ты делала это все время, и я благодарна, но хотела бы, чтобы я не была такой никчемной, понимаешь? Я бы хотела, чтобы тебе не нужно было меня защищать.

Ма одаривает меня легкой грустной улыбкой и кладет руку мне на щеку, чего она так давно не делала, что я уже и не вспомнила бы.

– Ты не никчемная. Ты просто случайно убила человека. Не повезло. Может случиться с каждым.

Это заставляет меня смеяться, несмотря ни на что.

– Не думаю, что случайное убийство своего кавалера – это то, что может случиться с каждым, ма. – Я вздыхаю. – Я не была честна с тобой, и со всем тем, что происходит, не знаю, будет ли у меня шанс рассказать тебе правду о Нейтане, так что… Я хочу рассказать тебе, ма. Не хочу больше ничего от тебя скрывать.

Мамино лицо озаряется светом, унося с собой годы, и она выглядит такой молодой и энергичной, будто ей двадцать с небольшим лет, и она полна огня и смеха.

– Да, – говорит она. – Расскажи мне.

Несколько минут спустя мы сидим на балконе, держа в руках кружки с горячим чаем.

– Я встретила Нейтана на первой неделе учебы в колледже. Это была любовь с первого взгляда. Знаю, звучит старо как мир, но так оно и было.

Она смеется.

– Знаешь, я встретила твоего отца на свадьбе. Он все улыбался и улыбался мне, а я была так раздражена. И спросила в итоге: «Эй, зачем ты на меня смотришь? Можешь перестать смотреть?» А он сказал, что ему нравится смотреть на красоту. И все, БАМ, влюбилась.

Мысль о том, что папа и мама были молодыми и влюбленными – самая горькая и самая сладкая.

– Как ты все еще можешь говорить о нем с такой с любовью, после всего того, что произошло?

– О, Мэдди. Потому что у меня есть ты. А твой папа был очень добрым с самого начала. Всегда слушал меня, очень хороший человек. Трудно быть хорошими друг для друга. Да, все кончилось печально, но это хорошо, у нас есть ты, и этого достаточно.

Я протягиваю руку и сжимаю ее ладонь. Она гладкая, более гладкая, чем моя, и я вспоминаю ощущение из детства, когда она гладила мои волосы, а я плакала у нее на коленях после издевательств других детей или неудачной контрольной.

У моей мамы всегда были такие гладкие руки, но сейчас я вижу на них морщинки и пигментные пятна, и это так печально. Когда она успела состариться?

– Так что случилось с этим мальчиком?

Я вздыхаю.

– Все. Он был моим всем, и думаю, что именно это пугало меня больше всего. Мне было восемнадцать. Я не была готова найти свое все, понимаешь? И, конечно же, семейное проклятие.

– Какое семейное проклятие?

Я уставилась на нее.

– Ты знаешь, то, которое забрало всех мужчин в нашей семьи! Вы со всеми тетушками упоминали об этом, когда я была ребенком. Вы говорили: «Ах, мы такие невезучие, мы прокляты, что наши мужья покидают нас».

Ма смеется.

– Ты имеешь в виду благословение семьи?

– Что?

– Ох, сначала мы называли это проклятием, потому что да, конечно, нам было грустно, что наши мужья покинули нас. Но через несколько лет мы поняли, что на самом деле это было не проклятие. Это семейное благословение. Из-за того, что твой папа бросил меня, я стала еще ближе к твоим тетям. И они тоже стали ближе друг к другу, потому что у них нет ни мужа, ни сына. А ты