– они видят в тебе свою дочь. Как будто ты растешь с четырьмя матерями. Это благословение, Мэдди. Мы благословлены, у нас очень близкая семья.

Мои глаза наполняются слезами. Все эти годы я никогда не смотрела на это так, но мама права. Я выросла с четырьмя матерями, и это действительно было удивительно. В моей жизни было так много любви, которую я принимала как что-то само собой разумеющееся.

– Ты права, мама.

– И в любом случае, это не проклятие забрало твоего папу. Мы просто не поладили, это нормально, живем дальше. И с твоими тетями то же самое. То же самое с твоими дядями. Может, сначала сердце болит, но потом, через некоторое время все становится нормально. Не упускай любовь только по той причине, что ты думаешь, будто в нашей семье проклятие, глупышка. Я думала, ты более образована. – Раздается смех. Моя суеверная мать корит меня за веру в проклятия. Жизнь не может быть более странной. – Так вот почему ты никогда не рассказывала мне об этом Нейтане?

– И да, и нет. – Я делаю глубокий вдох. – Правда в том, что в школе я была совсем другим человеком, чем дома. Не знаю, как это объяснить. Я ничего не имела против тебя или тетушек, просто… не знаю…

– Ты чувствовала себя более свободной, чтобы понять, кто ты.

Я удивленно смотрю на нее.

– Да. Именно так. Как ты…

– Ой, а ты думаешь, что единственная, кто ходил в школу, не так ли? Я тоже ходила в колледж и знаю, о чем ты говоришь. А дома… я была просто третья сестра, ничего особенного, не старшая, не младшая. Не самая красивая, не самая умная. Но в школе я могла быть самой собой. Не просто третьей сестрой, а собой. Натасей.

– Да, именно так.

Все это время она понимала. Конечно, понимала. Как и я, она выросла в огромной, дружной семье, в которой много гиперопекающих родственников.

– Из-за этого я сначала не хотела приглашать его домой, а потом, когда мы стали еще ближе и он стал еще большей частью моей жизни, я не знала, как пригласить его домой и сказать тебе, что мы вместе уже больше года. Это было похоже на предательство по отношению к тебе, и я не знала, как ты это воспримешь. Прости меня, ма. Я должна была больше верить в тебя.

– Да, тебе следовало, – просто говорит она. Я готовлюсь к тираде о чувстве вины, но на этот раз мама молчит.

– В любом случае, потом мы закончили колледж, и он получил работу в Нью-Йорке, а я не хотела переезжать через всю страну только для того, чтобы быть с с ним. Не знаю. А может, и хотела, но меня до чертиков пугало, что я этого хотела. Что я готова была бросить все ради него. Поэтому я заставила себя выбрать что-то другое. Что-то, что держало нас далеко друг от друга. Но я так и не смогла забыть его, потому что знала, что он тот самый, ма. – И снова покатились слезы, когда я впервые признала это вслух. – Он был моим единственным, и это убивало меня, когда я потеряла его в первый раз, и я не могу поверить, что потеряла его снова.

– Почему ты потеряла его снова? – Она хмурится в замешательстве.

Из меня вырывается нервный смех.

– Он увидел ноги А Гуана и подумал, что это мой парень, спящий в моей постели. Я не могла сказать ему правду, поэтому позволила ему так думать.

Ма поджимает губы.

– О-о-о. Не повезло, очень не повезло.

– Ты можешь сказать это снова.

– И что? Ты собираешься преследовать этого мальчика?

Я качаю головой.

– Не знаю, что я могу сказать, чтобы изменить его мнение, не сказав ему правду. И, честно говоря, не хочу лгать ему. Не хочу придумывать какую-то безумную историю о том, что это была просто моя тетя или кто-то еще.

Конечно, как только я это сказала, у меня появляется проблеск надежды. Может, сказать ему, что это одна из моих многочисленных тетушек под одеялом? Но, как только я представила, что лгу ему, все внутри меня сжалось. У меня нет никакого желания делать этого. Я не могу вынести мысли о том, что мне придется смотреть ему в глаза и кормить его фальшивыми словами.

– И вообще, мне, наверное, не стоит отвлекаться на… что бы то ни было.

– Любовь – хороший отвлекающий маневр. Может быть, у меня скоро появятся внуки, – говорит ма с ухмылкой.

Я закатываю глаза, но не могу остановить улыбку, растягивающую мои губы. Как моей маме это удается, каждый раз? Она нашла меня, разваленную на кусочки, и каким-то образом собирает обратно. Я протягиваю руку и сжимаю ее ладонь.

– Спасибо, мам.

– Ой, да за что спасибо? – Она отмахивается и делает резкий вдох. – Ах! Я забыла сказать тебе, что нашла это снаружи. Ты такая беззаботная, как ты могла забыть свою карту от номера? – Она роется в кармане брюк и достает простую белую карточку.

Я хмурюсь, беря ее у нее.

– Это не моя карта. Я положила свою на стол вон там.

Мы оба смотрим на стол, и, конечно, моя карта лежит там. Я переворачиваю карточку, которую нашла ма. На другой стороне простыми буквами написаны слова «МАСТЕР-КЛЮЧ». Мой вздох вырывается маленьким «Уф».

– Это карточка Нейтана. Должно быть, он уронил ее, когда открывал дверь для меня. Ох, мне придется как-то вернуть ее ему. – В моей голове зарождается идея. – Сразу после того, как я использую ее, чтобы вернуть подарки с чайной церемонии.

Я прохожусь по комнате, прикидывая, как и когда мне сделать это. Должно быть, сегодня вечером, сразу после приема, пока все будут снаружи. Я вернусь сюда, возьму сумку, использую карту, чтобы открыть комнату невесты, и положу ее куда-нибудь. Может, под кровать или еще куда, где ее не сразу найдут, и это даст нам больше времени, прежде чем Морин поймет, что что-то пошло не так в ее плане.

Я снова пересматриваю свой план, все более углубляясь в детали, чтобы найти недостатки в нем, и да, очевидно, они есть, но в целом это лучший план, который можно было придумать в данной ситуации.

Впервые с тех пор, как началась вся эта фигня, я чувствую себя вроде как хорошо. Да, в моей постели все еще лежит труп, а в моем шкафу – тайник с драгоценностями, но, по крайней мере, у меня теперь есть жизнеспособный план, чтобы избавиться