— Ой, а если родители узнают? — испуганно раскрыла глаза Катя. — Меня отец убьет!

— Да они-то откуда узнают? Они же в Красном живут! И сюда практически не ездят!

— Ой-е-ей! — только и качала головой Катя. — С ума сойти можно! А если… Если Мишка узнает?

— И что? — пожала плечами Наташа.

— Как что? Он же бросит меня тогда!

— Ой, вот уж нашла, из-за чего переживать, — скривилась Наташа. — Такого дерьма на каждом углу полно.

— Ой, да ну тебя совсем, Наташка! — вскрикнула Катя. — С тобой вообще в могилу сойдешь!

— Ты глупости-то не говори — в могилу! — окрысилась Золотарева. — Выдумаешь тоже! Все занимаются — и ничего, а ты прямо сахарная одна отыскалась.

— Так уж и все! — упрямо возражала Катя.

Пожалуй, это был первый случай, когда она так открыто противостояла подруге. В тот день разговор между ними не привел ни к чему. Катя ни в какую не соглашалась идти на Большую Казачью, плакала и говорила, что лучше вообще уйдет на другую квартиру, если Наташа и дальше будет настаивать.

— Давай-давай, — бурчала Наташа. — Где у тебя деньги-то на другую квартиру?

Золотарева не отказалась от своей затеи. Она продолжала психологическое воздействие на мягкую Катю, зная, что та рано или поздно сломается. К тому же тут замаячила сессия, девчонки стали в спешном порядке собирать деньги на подарки преподавателям, и финансовое положение стало совсем тяжелым.

Однажды вечером, решив, что ее влияние уже произвело достаточное действие на подругу, Наташа подошла к Кате. Та сидела с иголкой и ниткой в руках, зашивая колготки.

Наташа отложила ее рукоделие в сторону, внимательно заглянула в глаза подруге и сказала:

— Пошли.

Катя все поняла, как-то поникла, но послушно пошла одеваться. В первый же вечер они сели в одну из машин и заработали кое-какие деньги. Правда, после этого Катя спала с лица, три дня ходила черная и не разговаривала с подругой. Наташа же все пережила гораздо легче. Прошла неделя, и Золотарева снова потянула Катю за собой на Большую Казачью.

Верно говорят, страшно только вначале. Со временем Катя привыкла к своему новому положению и уже не роптала. Девчонки и впрямь смогли переехать в отдельную квартиру, стали одеваться получше, да и настроение поднялось. Страх быть увиденными тоже притупился. Правда, Катя несколько побаивалась насчет Мишки Веретенникова, но он, кажется, ни о чем не догадывался.

Настоящий страх охватил Катю, когда при одном из милицейских рейдов их забрали в отделение. По дороге Катя перетряслась до нервного тика, давала самой себе страшные клятвы, что никогда больше не станет этим заниматься, а Наташу вообще пошлет подальше.

Но… Им повезло. Они отделались легко — их отпустили, продержав для острастки в камере некоторое время. И Катя поначалу даже слышать не хотела о том, чтобы возобновить походы на Большую Казачью. Но прошло время, подходил срок уплаты за квартиру, снова порвались колготки… Одним словом, все вернулось на круги своя.

Однажды они подрались с двумя проститутками, которые нагло пришли и заняли их место. Особенно здорово досталось Кате. Конечно, обе девчонки к этому времени были знакомы с сутенерами и регулярно платили им, а те обеспечивали какую-никакую охрану. Так что «левым проституткам» в конечном итоге не поздоровилось. Но все равно эта драка и полученные в ходе нее синяки запомнились надолго.

Наташа снова проявила инициативу, заявив, что им нужно идти учиться драться.

— Куда? — спросила Катя.

— В «Мегаспорт», — решила Наташа. — Будем заниматься айкидо.

— В «Мегаспорте» дорого, — протянула Катя.

— Зато там научат, — возразила Наташа. — Лучше, что ли, шишки получать? А вдруг, не дай бог, на каких-нибудь отморозков нарвемся? Так хоть постоять за себя сможем.

— С отморозками сложно справиться, — передернулась Катя. — Не дай бог! И айкидо не поможет.

— Поможет! — уверенно заявила Золотарева. — Если усердно заниматься, то поможет. Короче, в следующий понедельник идем записываться.

Они действительно в следующий понедельник отправились в «Мегаспорт» и поступили в группу айкидо к тренеру Альбине Георгиевне Карташовой. Борьба им нравилась, и девчонки бегали на занятия с искренним удовольствием.

Правда, Катя, как казалось Наташе, больше ходит туда из-за уборщицы бабы Клавы, которая любила в свободное время покалякать с девчонками, попить чайку и погадать им на картах за мелкую плату. Наташе же бабка не нравилась.

— И чего ты к ней липнешь? — не раз недоуменно спрашивала она Катю.

— Она мне бабулю напоминает, — жалобно отвечала та. — Я по ней так соскучилась…

— Ладно, — махала рукой Наташа. — Это дело твое! Только сильно-то не трепись с ней! Бабка вообще-то подозрительная.

— Да брось ты, хорошая бабулька, — убежденно отвечала Полянская. — И ко мне хорошо относится!

— Ну-ну, — оставаясь при своем мнении, говорила Наташа, с подозрением поглядывая на бабу Клаву. Она словно чувствовала, что с этой стороны ей грозит опасность. Правда, тогда еще не могла предположить, насколько серьезная.

Потом Наташа стала какая-то притихшая и задумчивая. Катя не знала, в чем причина такой перемены в подруге. А все оказалось просто: Наташа Золотарева влюбилась в молодого тренера Романа Крестовцева.

Этот мужчина устраивал ее по всем пунктам: молод, хорош собой, к тому же достаточно обеспечен. И Наташа очень хотела, чтобы Рома обратил на нее внимание.

Ей, кстати, без особого труда удалось очаровать тренера. Роман легко пошел на близость с Наташей. Но ей хотелось большего. Самым удачным для себя вариантом она считала замужество. Но Роман не изъявлял желания жениться на ней. К тому же Наташа вскоре узнала о его отношениях с Еленой Витальевной Сорокиной и поначалу совсем пала духом, поняв, что для Романа она просто одна из многих. Наверное, впервые в жизни ей стало больно.

Но Наташа Золотарева была человеком прагматичным. Даже влюбившись, она не забывала о выгоде. И она, задавив в себе чувство ревности к тренерше, которую считала просто чокнутой, поняла, что из этой ситуации выгоду как раз можно извлечь.

Наташа решила шантажировать Романа. Конечно, можно было и просто пригрозить сдать его мужу Елены Витальевны, слывшему грозным ревнивцем и человеком жестких нравов, но Наташа для убедительности приплела еще и кассету с записью любовных игр Романа и Лены. С Сорокиной вышло несколько безобразных ссор, дошедших чуть ли не до драки, были крупные разговоры и с самим Романом, а потом, как считала Наташа, все уладилось просто чудесным образом. Крестовцев сказал, что бросит Сорокину и подумает насчет женитьбы на Наташе.

Но тут с небес свалилась новая беда: баба Клава, божий одуванчик, неожиданно подозвала Наташу к себе и принялась жаловаться на жизненные невзгоды, неблагодарных детей, жестокое государство и мизерные зарплату и пенсию. Золотарева, поначалу не понимая, к чему она ведет, хотела было послать бабку подальше и переадресовать ее Катьке, отличавшейся сентиментальностью. Но баба Клава сухонькой цепкой ручонкой ухватила Наташу за плечо и, ехидненько улыбаясь, сказала: