Грибакин этот эпизод не придумал. Следы данного происшествия можно обнаружить в первых воспоминаниях Молокова:

«Четвертую машину мы потеряли и прилетели в Анадырь уже втроем. И здесь у меня настроение испортилось… При посадке у одной из машин нашего звена кабанчик на центроплане лопнул. Я испугался: а вдруг заберут у меня машину? На мое счастье оказались здесь мастерские, и машину выправили. Отлегло у меня на душе. Значит, “синяя двойка” – моя…»

Больше Молоков про Анадырь ничего не пишет – ни про погоду, ни про подробности ремонта. Сколько заняло это выправление? Но был еще один очевидец, который оставил записки. Это журналист Петр Кулыгин, участвовавший в перелете на машине Пивенштейна и написавший по свежим следам книгу «Повесть о героях», изданную в 1934 г. Сам Кулыгин спустя четыре года «исчез», но книга осталась.

Кулыгин: «Только здесь уже мы обнаружили, что в опасности был и самолет Каманина. Во время пурги, трепавшей нас над горами Пал-Пала, узел башмака лопнул, и непонятно, как крыло с ослабевшим креплением донесло самолет до Анадыря. Вот этот-то башмак и увезли Грибакин с Анисимовым на тот берег лимана, в мастерскую рыбоконсервного комбината».

Элемент конструкции все называют по-разному, но очевидно, что речь идет об одном и том же. Кулыгин сообщает, что «узел башмака» лопнул во время полета, но тут скорее нужно прислушаться к мнению летчика Молокова – «при посадке». Впрочем, это неважно. Так вот, о погоде. Кулыгин пишет, что весь день 23 марта они бродили по Анадырю, заходили в факторию, типографию и пр. – пурги не было. Из его описания не очень ясно, была летная погода или нет, но ветра точно не было, стоял полный штиль, был «туман и липкий снег». Непонятно: снег шел или просто наступила оттепель, насколько густой был туман и стоял ли он весь день? На следующей странице Кулыгин уточняет:

«К ночи… Грибакин с Анисимовым вернулись с хорошо сваренным башмаком».

24 марта, если Каманин вылетал на разведку погоды, то в Анадыре погода была сносная, достаточная, чтобы взлететь, приземлиться или куда-нибудь улететь.

Герман Грибакин: «24 марта Каманин… вылетел на разведку погоды. Вернулся расстроенный – горы, через которые нам предстояло перевалить, закрыты облаками».

Почему-то кому-то очень хотелось скрыть, что самолет Каманина был в ремонте и что один или два дня погода была приемлемая для полетов. Казалось бы, ну сломался самолет, ну что такого? Почему бы не написать об этом прямо?

Интересно, что вся группа Каманина старательно подыгрывает в стремлении скрыть эти два дня. У всех происходит странный прыжок во времени, все пишут, что пурга началась чуть ли не тут же, как прилетели. Расходятся только в подробностях.

Первая версия Каманина, опубликованная в 1934 г.: прилетели вечером 22-го, а пурга началась с утра 23 марта.

Пивенштейн: «Утром нам сказали: гора Дионисий закрылась – значит будет пурга. Надо переждать». То есть утром 23-го погода еще нормальная, но к вечеру ожидается ухудшение.

Каманин спустя много лет в книге воспоминаний «Летчики и космонавты» примерно повторяет версию Пивенштейна, но с бо́льшими подробностями:

«За мной благополучно сели Молоков и Пивенштейн…

– Гора Дионисия закрылась. – Эту новость нам сообщили на следующее утро.

Мы уже знали, что гора Дионисия находится от Анадыря километрах в одиннадцати и в хорошую погоду четко видна на горизонте.

– Закрылась гора? Ну и что же из этого?

– Плохо, пурга будет.

– А может, и не будет? – высказал я сомнение по поводу столь категоричного утверждения.

– Будет. Гора Дионисия – наш главный метеоролог, – заявили анадырцы.

И в самом деле, вскоре поднялась метель».

Насколько «вскоре» – не конкретизировано, но, как мы понимаем из описания Грибакина, спустя два дня. И Каманин, и Пивенштейн как бы невзначай перепрыгивают от утра 23-го к собранию, на котором Пивенштейн делал доклад для местных жителей и во время которого началась сильная метель. Собрание состоялось, по-видимому, вечером 24-го, после чего погода реально ухудшилась. У Каманина и Пивенштейна происходит прыжок через два дня. В повести Кулыгина подобный разрыв во времени скрывает один спокойный день и три вьюжистых: 23 марта автор бродит по Анадырю, Пивенштейн готовится к докладу, поздно вечером механики привозят сваренный башмак… А потом сразу же утром у него Каманин ворчит, что они пять суток торчат здесь. Скачок явный, Кулыгин его даже не скрывает, а выделяет многоточием… Тут же утром он описывает переполох, который происходит из-за отсутствия четырех жителей, которые пропали после концерта и вестей от которых нет уже трое суток. (Пропавшие жители, нашлись: трое живыми, а один замерз во время пурги.) Но один день из описаний Кулыгина явно исчез. Ни про взлет Каманина, ни про концерт-собрание он ничего не пишет. А Молоков в книге «Родное небо» сообщает просто – шесть дней пурги. Без подробностей.

Интересно, что газета «Правда» передает сведения из Анадыря, прямо противоположные свидетельствам участников. Так, 24 марта (когда Каманин летал на разведку погоды) газета сообщает: «на Анадыре свирепствует пурга, задерживающая вылет самолетов группы Каманина. Снег засыпает машины». А 26 марта, когда все сидят по домам, наоборот: «Пурга, длившаяся несколько дней, неожиданно стихла. Наступил полный штиль. Группа самолетов тов. Каманина, вынужденная отстаиваться из-за пурги трое суток, решила немедленно вылететь».

Газета «Правда» уже 25 марта сообщает, что группа Каманина из Анадыря собирается вылететь прямо в Ванкарем. Можно быть уверенным, что местная «тройка» к тому времени развернула в Ванкареме авиабазу, завезла туда на собаках горючее и доложила об этом правительству. Прямой путь Анадырь – Ванкарем составляет всего 450 км, опыт уже показал, что самолеты группы Каманина способны преодолеть такое расстояние за день. Казалось бы.

Первоначально планируемый путь вдоль океанского побережья Анадырь – бухта Провидения – Уэлен – Ванкарем в два раза больше: 1050 км. Похоже, что Правительственная комиссия, воодушевленная двумя первыми успешными днями, дала задание Каманину лететь в Ванкарем напрямую. Но выполнить этот приказ мешала маленькая проблема: между Анадырем и Ванкаремом лежит горный хребет, высота которого на тот момент была неизвестна. Кроме того, погода в горах всегда хуже, чем на равнине, в марте хребет был постоянно закрыт плотной облачностью.

Таким образом, возможная реконструкция событий следующая: 23-го не смогли вылететь, потому что командирская машина оказалась сломана. 24-го лететь было можно, но не через горы. К тому времени уже (скорее всего) пришел приказ «лететь прямо». Поэтому Грибакин и пишет: «24 марта Каманин… вылетел на разведку погоды. Вернулся расстроенный – горы, через которые нам предстояло перевалить, закрыты облаками».

В тот же день вечером действительно