вылетела группа Каманина и за два дня три самолета из пяти достигли Анадыря. Похоже, кто-то наверху решил, что Леваневскому и Слепневу теперь можно не спешить. Пусть красят. Следующая команда «форсировать» им поступит, только когда группа Каманина исчезнет. Но это предположения. А фактом является то, что группа Ушакова ждала, пока покрасят самолеты, и никуда не торопилась. На покраску самолетов и последующую сушку ушло шесть дней. Доказательств этому множество. Есть, например, известная фотография, сделанная 23 марта 1934 г. В этот день они точно были в Фербенксе и никуда не летели. Погода, судя по фотографии, вполне сносная. Джо Кроссен, кстати, был давний знакомый Слепнева, они вместе участвовали в поисках Бена Эйлсона в 1930 г.

Советские летчики на Аляске. 23 марта 1934 г. Слева направо: Д. Кроссен, М. Слепнев, Г. Ушаков, С. Леваневский, американский радист (имя неизвестно)

Если можно было нанять Кроссена пролететь 790 км от Фербенкса до Уайтхорса для встречи советских пилотов, то почему было нельзя нанять его вылететь в Ванкарем, до которого от Фербенкса 1300 км? Тем более что Кроссен по этому маршруту уже летал. Если хотели, чтобы челюскинцев спасал непременно советский пилот, так передали бы в Ванкареме машину Куканову или Ляпидевскому, и все дела.

Но все когда-нибудь заканчивается, пора завершать и эту главу. В воспоминаниях Ушакова шесть дней, проведенных в Фербенксе, уместились буквально в половину предложения. Посмотрите, с каким мастерством это сделано: «К вечеру мы в Фербенксе. Здесь по распоряжению посла СССР в Америке т. Трояновского мы принимаем два самолета “Консолидэйт Флейстер” и после их испытания начинаем самостоятельный перелет в Северную Аляску и затем на Чукотский полуостров».

Путешествие группы Ушакова через Америку и общая обстановка по состоянию на конец марта

Дальше следует один абзац про героический двухдневный перелет из Фербенкса в Ном, и в городе Номе в рассказе Ушакова появляется дата – 29 марта. Это первая дата с момента прибытия в Америку. Предыдущая была про эпизод полуторамесячной давности: «17 февраля вечером мы были уже в Берлине». И все, а между ними они торопились-торопились, нигде не задерживались, форсировали продвижение, выгадывали несколько дней и, наконец, оказались у Берингова пролива. Можно приступать к спасению.

Герой разбивает самолет и попадает в подчинение к «Лодырю»

Итак, 28 марта советские летчики оказались в городке Ном на побережье Берингова пролива. От Нома до Ванкарема 603 км (375 миль), в хорошую погоду это 2 часа 40 минут полета, а от Ванкарема до аварийного лагеря остается меньше часа. Можно добавить, что прошло весеннее равноденствие, день продолжает прибывать, количество летных часов в сутках увеличилось.

Каждый самолет официально был девятиместным, при этом он мог взять больше тонны груза. Десяти рейсов, разделенных между двумя самолетами, было достаточно, чтобы вывезти всех со льдины. Напомню диспозицию по остальным самолетам. На Чукотке исправных самолетов нет, Куканов с Ляпидевским на собаках движутся в Уэлен. Три самолета группы Каманина исчезли где-то в дебрях Чукотки, две другие машины с молодыми летчиками ждут погоды в Мейныпильгыно. Три самолета группы Галышева тоже ожидают подходящей погоды на северном берегу Охотского моря.

В такой обстановке проходил старт «американской» спасательной группы Ушакова. По решению правительства в ближайший благоприятный день в Ванкарем должен был отправиться один самолет; второму велели пока оставаться на Аляске. Леваневский по-настоящему не был полярным летчиком, он летал на Севере только один неполный летний сезон, точнее, два месяца, никакого зимнего арктического опыта у него не было.

Маврикий Слепнев был несравненно более опытным полярным пилотом. Казалось бы, первым нужно отправлять его, но… в Москве кто-то «таинственный» решил, что следующим героем должен стать Сигизмунд Александрович Леваневский.

Ушаков: «…я получил распоряжение правительственной комиссии, переданное по телеграфу: немедленно вылететь на Чукотский полуостров с летчиком Леваневским, а Слепневу с его машиной и механиком оставаться в Номе до выяснения положения в Ванкареме».

Леваневский с Ушаковым на борту вылетел из Нома 29 марта по американскому календарю, или 30 марта – по чукотскому (через Берингов пролив проходит линия смены дат). Кроме них, в полет отправился нанятый американский механик Клайд Армистед. Перед полетом получили сводку погоды: в это утро в Номе, над Беринговым проливом и в Уэлене условия были идеальные, у Ванкарема погода была сильно хуже, видимость всего 500 м. Полет впоследствии назовут героическим, Леваневский за него получит звание Героя Советского Союза; и летчик, и Георгий Ушаков оставят пафосные описания, как они мужественно сражались со стихией. Но если посмотреть на их записки непредвзято и назвать вещи своими именами…

Взлетели они в солнечную погоду. Над Беринговым проливом – голубое небо, что чрезвычайно редко в тех краях. Через час самолеты оказались над Уэленом, там было солнечно и прекрасная видимость. Как они оба отметили в воспоминаниях – «На аэродроме никаких знаков выложено не было». Это очень прозрачный намек: их никто не предупредил о проблемах впереди. Сами садиться на аэродром в Уэлене они не стали (ну хотя бы для того, чтобы связаться с Ванкаремом и спросить: как там обстановка? Не стало ли хуже с видимостью?). Нет, они сразу полетели дальше. При подходе к Колючинской губе увидели сплошную стену облаков до самой земли. Осмотрительный пилот тут бы повернул обратно. Но нет, мужественный Сигизмунд Александрович продолжил путь. Облачная стена оказалась снежным штормом с минимальной видимостью. Вместо того чтобы вернуться в Уэлен, пока там не испортилась погода, несгибаемый Леваневский остался на прежнем курсе. Ушаков с восхищением описывает, как летчик в последний момент уворачивался от прибрежных скал, набирал и терял высоту, боролся с обледенением. Хотя лучше бы они просто повернули обратно. Воспоминания, конечно, потеряли бы яркость, но самолет остался бы цел. Закончилось все плачевно: самолет обледенел и потерял управляемость. На бреющем полете машина зацепилась за торос и оторвала себе лыжи. В последний момент Леваневский увидел снежный бугор и затормозил об него. Все остались целы, но свежекупленный самолет оказался разбит в хлам. Леваневского, Ушакова и американского механика Клайда Армистеда подобрали обитающие на берегу чукчи. Просто удивительно, как вовремя чукчи оказывались на месте всех крушений! А еще говорят, что Чукотка – безлюдное место! До Ванкарема Леваневский не долетел 30 миль. Не очень понятно, как он рассчитывал туда прибыть. Георгий Байдуков, которому довелось летать с Леваневским в одном экипаже в 1935 г., то есть годом позже челюскинских событий, утверждал, что Сигизмунд Александрович совершенно не умел летать «по приборам», абсолютно не владел техникой