— Гм, — сказал Булле, встал и пошел в ванную.

— Он, конечно, ударился головой, — заметил доктор Проктор, — но, пожалуй, на полную потерю памяти надеяться не приходится.

— Предоставьте это мне, — заявил Булле, появляясь из ванной со стаканом для чистки зубов. — Мне и Перри.

— Перри? — Жанна непонимающе посмотрела на паучка внутри стакана.

— Это семиногий перувианский паук-упырь.

Булле подошел к бесчувственному Клоду Клише и приложил стакан к его уху. Рраз — и паучок исчез.

— Что ты делаешь? — в ужасе спросила Жюльет.

— Правильный вопрос звучит так: что делает он? Поскольку это паук-упырь, он сейчас проникнет в голову этого человека и высосет из него память. Человек проснется хорошо отдохнувшим и в прекрасном настроении. Единственное, что он будет твердо помнить, — это то, что он ничего не помнит. Ни-че-го. Вот так.

Булле увидел на лицах недоверие.

— Это правда! — возмущенно сказал он. — Все это детально описано в «Жэкаэнтэвээлбээнбэ».

— «Жэкаэнтэвээлбээнбэ»? — переспросила Жюльет.

— Это краткое название книги «Животные, которых, на твой взгляд, лучше бы не было».

— Булле! — простонала Лисе. — Животные из этой книги существуют только в твоей голове!

— А вот и нет! — Булле сложил руки на груди и изобразил оскорбленное достоинство. — Но если хотите, вы можете использовать метод Клише. Наполните ему карманы монетами и бросьте в реку!

Доктор Проктор покачал головой.

— Как раз это отличает нас от типов вроде него, Булле. Мы таких вещей не делаем.

— Ну ладно, — мрачно сказал Булле. — Давайте обойдемся без монет и просто бросим его в реку. Это будет более приемлемо.

— Булле!

Булле свирепо затопал ногами:

— Но вы же знаете, что его нельзя посадить в тюрьму: ни один судья Парижа не осмелится приговорить его! А вот уж когда он проснется, то…

— Эврика! — закричала Лисе.

Все спорившие мгновенно замолкли и повернулись к ней. Они знали, что Лисе не из тех, кто кричит «эврика!» с утра до вечера.

— Тюрьма! — сказала Лисе.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил доктор Проктор.

— Мы сделаем с ним то, что Распа сделала с Жюльет! Мы пошлем его в ванне времени в тюрьму в какие-нибудь отдаленные времена.

— Красота! — сказал Булле. — А когда он проснется, то не вспомнит, как он там оказался, и не сумеет объяснить, что он невиновен!

Доктор Проктор не вполне разделял их энтузиазм:

— Мне кажется, не очень правильно вершить закон самим. Мы ведь не судьи.

— У вас есть идея получше? — спросил Булле.

— Нет, — признался доктор.

— Мы можем послать его куда-нибудь, где он будет находиться до тех пор, пока мы не придумаем, что с ним делать, — сказала Лисе. — И тогда заберем его.

Мысль показалась всем хорошей, и они тут же стали осуществлять ее: освободили Клише от подтяжек, перетащили общими усилиями в ванную комнату и посадили в ванну.

В это время в дверь номера постучали, и Жюльет пошла открывать.

— Так куда бы нам его послать? — спросила Лисе.

— Предоставьте это мне, — сказал Булле и схватил банку с мылом времени. — Я знаю одно прелестное местечко…

Жюльет заглянула к ним в ванную:

— К тебе пришли, Виктор. И к тебе, Лисе.

— Гм, — произнес Проктор. — Кто бы это мог быть?

— Французская дама, которую вы оба знаете, — сказала Жюльет. — Говорит, что она — помощник городского судьи.

— Я не знаю никакой французской дамы, — сказала Лисе. — Никакого судьи или помощника судьи.

— Не будь так уверена в этом, — подмигнула ей Жюльет.

Лисе и Проктор вошли в комнату, и там действительно стояла элегантная дама. В деловом костюме, который делает твою фигуру более изящной, чем она есть на самом деле, и в очках, которые скорее говорят о том, что очки тебе вообще не нужны. В этой даме было что-то знакомое.

За спиной дамы стояли два полицейских. Оба с усами. Думаю, не надо объяснять, какого рода у них были усы.

— Бон жур, Лисе, — улыбнулась дама, протянула руку и что-то добавила по-французски.

— Э-э… — сказала Лисе и вздрогнула, потому что Жюльет молниеносно надела ей на нос французскую прищепку.

— Ты меня, вероятно, не узнаешь, — сказала дама. — Когда я без пончо.

— Э-э… Нет, — призналась Лисе.

— А если я сниму вот это? — сказала дама и сняла очки.

И Лисе тут же все поняла.

Теперь это была взрослая дама, но раньше… она была девочкой, которая встретилась Лисе на мосту около Инавеля!

— Анна? — воскликнула Лисе.

— Конечно, — засмеялась дама. — Мне надо бы удивиться при встрече с тобой, но я всю свою жизнь чувствовала, что мы опять встретимся. Особенно после того, как в день нашей первой встречи я приняла решение.

— Да?

— Ты помнишь, о чем мы говорили тогда?

— Гм. Да-а! Как ужасно, что нет мужественных людей, способных остановить типов, подобных Клоду Клише.

— Именно. Но ты предложила мне попытаться. Вот это я и решила. Я старательно училась в школе, потом пошла на юридический в Париже, затем усердно трудилась и наконец стала судьей. Весь последний год я потратила на изучение дела Клода Клише. Мы вели наблюдение за ним днем и ночью, чтобы добыть доказательства, что он — мерзавец. Несколько дней назад мы поняли, что у нас накопилось достаточно материала для ареста, и решили арестовать его сегодня, когда он приехал сюда.

— Прекрасно! — сказала Лисе и стиснула ладони. — Вы слышите, доктор Проктор? Выходит, нам не надо никуда отправлять Клише. — Лисе обернулась к Анне: — Вы ведь обещаете надолго посадить его в тюрьму, правда?

— О да, это мы обещаем, — засмеялась Анна Жо-ли. — Он проведет за решеткой много лет, особенно теперь, когда мы собственными глазами видели, как он пытался застрелить вашего невероятно милого парнишку около пансиона. Но этот парнишка довольно шустрый, должна сказать.

— Он чрезвычайно шустрый, — хмыкнул профессор.

— Мы свободны! — в восторге закричала Жюльет и поцеловала Проктора в губы, отчего он зарумянился.

— Ура! — закричала Жанна.

Лисе тоже хотелось закричать от радости, но какое-то слово Проктора заставило ее забеспокоиться.

Один из полицейских откашлялся: