Мне стало стыдно. Корней Аристархович с самого начала был ко мне хорошо настроен. Это мягко говоря, ведь без него я бы сфотографировал белку на сосне и уехал. От грустных мыслей отвлек посох, неожиданно вошедший в землю чуть ли не наполовину.

Доктор аккуратно подошел ко мне и тоже взглянул на поверхность, казавшуюся просто землей, присыпанной листьями:

– Трясина. Давайте-ка теперь осторожно пойдем в сторону.

Чувствуя себя на минном поле, я осторожно двинулся вправо. Шагов через пятьдесят мне снова пришлось вытаскивать грязный посох. В этот раз мы повернули налево. Потом было еще поворота три налево и не меньше четырех направо. Док еще умудрялся сверять что-то по компасу и убеждал, что по крайней мере по кругу мы ходить не должны. На улице стало еще светлее, но туман не ушел, лишь став чуть прозрачнее. При очередной остановке мы решили, что стоит пообедать. Вкус еды не ощущался, словно меня радовало лишь поглощение энергии, какая она на вкус было неважно. Я даже жевал медленно, смотря куда-то вдаль. Что-то раздражало мой взор, пытаясь достучаться до моего отрешенного сознания. Я сфокусировал взгляд:

– Док, взгляните на болото впереди, – я указал рукой. – Там что-то есть?

Костомаров прищурился:

– Если вы имеете ввиду конструкцию из веток, то – да, несомненно я ее вижу. И кажется догадываюсь, что это.

«И?» – спросили мои поднятые брови.

– Видите ли, – оседлал своего конька доктор, – у коренных народов Севера, не совсем того, где мы с вами сейчас находимся, но тем не менее, был своеобразный график питания. Мясной рацион был скудный, чтобы его получить нужно очень сильно потрудится. Особенно если ты вооружен только примитивным оружием. Следовательно, ничего не пропадало, съедали даже несвежее мясо.

Я не мог понять к чему он ведет, но было интересно.

– Теперь обращу ваше внимание на сами болота, – продолжал лекцию Костомаров. – С давних пор им приписывали различные свойства, поросшие мифами и легендами, но есть и факты. Например, на моей памяти есть экспедиция доктора географических наук Штельцера, Ивана Алексеевича, в которой он как раз бывал в заболоченной местности. Они нашли в трясине тела, привезли в Петербург для исследования, которые показали, что ткани отлично сохранились, да что там ткани – содержимое желудка. Это при том, что самим телам было несколько сотен лет. Местные же жители тоже видимо знали об этих консервирующих свойствах, и они оставляли в болотах туши убитых животных. На случай если заблудившийся путник или охотник будет нуждаться. Одно из названий этого продукта – копальхем. Некоторые народы этот опыт переняли, либо догадались сами.

Черт, может попросить Костомарова написать книгу?

Я уже открыл рот, намереваясь спросить что-то, но сзади, откуда из зловещего тумана, донеслось рычание, смешанное с прерывистым дыханием, словно там дрались две крупные собаки.

– Волк! – быстро сказал доктор и начал вставать.

Быстро он нас нагнал. Хотя разве можно сравнивать наши скорости, хоть в лесу, хоть на открытой местности?

– Митт, доставайте тушу! – внезапно крикнул Костомаров. – Попробуем его отвлечь!

Легко сказать. Схватиться было не за что, нога все время норовила скользнуть вглубь и утащить за собой остальное тело. Док лег рядом, размотал припасенную веревку, подстраховывая меня. Оперевшись одной ногой на твердый берег, схватившись за веревку и на такой растяжке зависнув над болотом, я дотянулся до торчащей деревяшки. Она не поддавалась, я дергал изо всех сил. Доктор, видя мои старания, тоже стал тянуть, словно пытаясь разорвать меня пополам. Медленно и нехотя конструкция стала наклонятся к берегу. Как только обе мои ноги почувствовали под собой твердь, я смог взяться обеими руками и тянуть эту болотную репку изо всех сил. Из воды показалась туша. Точнее то был какой-то кокон, залитый черной-пречёрной грязью, в которой я и сам уже немало изгваздался. Сопя, пыхтя и бормоча ругательства вдвоем мы все-таки вытащили свою добычу на берег. Как раз вовремя – снова на горизонте нашего взгляда материализовался волк и сверкая своими красными, как раскаленный уголь, глазами направился в нашу сторону.

– Реж..Режьте на куски, – не успев отдышаться вымолвил Костомаров. – Он должен почуять мясо.

Я достал свой нож, док – свой и принялись кромсать бедное туловище неизвестного мне животного. Может это был лось или олень, что-то с длинными ногами. И воняла оно ужасно. Сначала это был просто болотный смрад, затем к нему прикрепился запах мертвечины. Не знаю, что и как там сохраняла тина и как это можно было есть, но воняло отвратно. У меня слезились глаза, внутренности выворачивало наизнанку, я кашлял и с безумным остервенением пилил лезвием ножа скользкое мясо. Я думал, что вожусь уже минут десять, но волк еще не набросился, а у нас вместо одного куска старого мяса было уже два.

Я схватил ближний к себе шмат и швырнул его в зверя. Воображение нарисовало как этот кусок в него врезается, хищник недоумевает, переключает внимание. На самом деле я бросил эту нашу приманку максимум метров на шесть, но все остальное, в принципе сбылось. Волк остановился, стал шумно вдыхать воздух, осторожно пошел вокруг неожиданного угощения.

– Уходим, – тронул меня за плечо доктор. – Этот господин вообще-то падаль не приветствует, так что эффект может быть недолгим.

Замелькали перед глазами кусты, поросшие мхом кочки, упавшие стволы, через которые я перетаскивал доктора. Силы были на исходе, где-то в глубине души я молил свершиться какому-то событию, которое покончит со всем этим ужасом. Но не зря говорят – бойся своих желаний, они могут сбыться.

Деревья стали плотнее друг к дружке, словно у них тут было какое-то собрание. Трудно было представить, как выглядели два измотанных человека, идущие, даже бредущие по лесу на пределе сил. То ли внимание притупилось от усталости, то ли атака была очень быстрой, но я успел услышать только шорох мокрых листьев, за которыми последовал удар. Сильнейший толчок в бок, от которого я шлепнулся на живот, выронив сумку, которую каким-то чудом до сих пор сжимал в руке.

– Митт! – донесся голос Костомарова.

Упершись ладонями в скользкие листья, я перевернулся. Корней Аристархович скинул свой рюкзак и полез в его недра.

– Берегись! – заорал я и заелозил ногами, спеша подняться.

Огромный вепрь, горя красными глазами, снова ринулся на моего друга. Док успел только повернуть голову и выставить костыль перед собой, словно копье. Зверюга протаранил эту преграду, сбив доктора с ног, яростно при этом хрюкая. Завязался бой, причем у Корнея Аристарховича были лишь руки, которыми он старался прикрыться.

Я ринулся ему на помощь, даже не представляя, что мне делать. Хотел было достать нож, но не успел – неосторожно поставленная на скользкую траву ступня вдруг резко подвернулась, и я снова упал, замычав от боли. Тем временем вепрь резко дернулся и начал от меня удалятся. Это было бы не так плохо, не зацепись за него Костомаров, которого он легко тащил по земле, Доктор непостижимым образом надел ремень своего протеза на копыто вепря и тот явно был недоволен таким положением. Сжав зубы, я вновь поднялся и заковылял в их сторону. Теперь я примерно понял, какого было доктору. С временно обездвиженной ногой, не имея никакой опоры, двигаться по лесу казалось невозможным.