– Это главный солдат нашей охраны, – с напускной гордостью сказал Гаринов, и указал рукой на зверя. – Знакомьтесь – тасманский дьявол, собственной персоной. Умеет наводить ужас почище чем грозные собратья, да вы и сами слышали. Да-да, не удивляйтесь. Этот леденящий крик по ночам принадлежит именно ему. Я его собственно так и обнаружил. Ехал в поезде, слышу вой. Ну пошел разобраться. Ничего оригинального – Юра еле заметно усмехнулся, уголком рта. – Осваивались в доме какого-то помещика, а у того целый зоопарк оказался. Ну ребята и решили отвезти его в колхоз, авось пригодится. Я, само собой, с ними договорился и забрал дьяволёнка.

Костомаров задумчиво кивал, глядя то ли на экзотического зверя, то ли сквозь него.

– А глаза? – я украдкой взглянул на Юру, словно стеснялся его.

– О, тут уже вся мощь науки, – Гаринов картинно воздел руки. – Был у меня один препаратик, жидкость, реагирующая на определённые магнитные поля. Доработали немного с товарищами, богата земля русская талантами – нашлись и химики. Берём мы значит это вещество, у нас вон там как раз мини-лаборатория.

Я посмотрел за его рукой, которая указывала на металлическую дверь с замком.

– Приходится замыкать, оборудование нежное, – снова проявил чудеса чтения мыслей Юра. – То вот этот тасманский разбойник выскочит, как сегодня. Ну да вы знаете, думаю. То детки придут на зверей посмотреть, да полезут не туда.

«Детки?» – мелькнуло в моей голове и наверняка отразилось на лице, но Юра в этот раз не обратил внимание и продолжил:

– Видите вон те штуки?

Он говорил о большой металлической рамке, где-то три фута на три. То есть метр на метр. Вся рамка была обмотана тонкими блестящими жилами проводов. Уже более толстым кабелем это устройство присоединялось к железному ящику, который ничем не выдавал своего предназначения и имел только один большой реостат и одну-единственную кнопку.

– Это генератор поля, настроенный на определенную частоту, – продолжил Гаринов, увлекаясь своим рассказом все больше и больше. – Так вот, вводим это вещество нужному зверю, затем облучаем его полем и вуаля – глаза начинают светиться! Трепещите! Правда зверь потом какой-то сам не свой, словно одурманенный, но кто обратит на это внимание? Разве что Денис Егорович, которому это не по нраву. Кто бы мог подумать – охотник будет главным защитником животных!

Он довольно засмеялся, а я стоял словно мальчишка, которому отец показывает устройство автомобиля. Я даже забыл про Костомарова и про свои чувства к нему.

– Это еще хорошо, – добавил Юра, – что местные жители далеки от прогресса и чтут необычные природные явления, опасаются их. На всякий случай. Без этого было бы куда сложнее.

– Раньше и молнии почитали за ярость богов, – вставил я. – Но мне казалось, ты за научный прогресс? А сам используешь такие…методы.

– Как же ты прав, Митя! – он с каким-то восхищение глядел на меня. – Хоть я и материалист, но как тут не поверить в судьбу, приведшую именно тебя. Насчет молний ты в самую точку. К ним мы еще вернемся. Итак, я ответил на вопрос «как», но вас теперь еще сильнее интересует вопрос «зачем»?

Костомаров не спеша отстукивал шаги по этому бестиарию, разглядывал генератор, словно посетитель музея, которому разговор гида не очень интересен.

Однако Юра и не ждал от нас подтверждения.

– Вот здесь начинается все самое главное. Звери, как вы уже поняли, предназначались лишь для того, чтобы обезопасить территорию нашей коммуны. Да, иначе и не назовешь, – Гаринов на секунду задумался, но тут же словно отряхнувшись, вернулся к привычному состоянию. – Здесь очень удобное место. От глаз скрытое, для разработок подходит. Местные особой опасности не представляли, не все по крайней мере. Кстати большинство из живущих здесь как раз-таки аборигены здешних лесов. Я больше опасался, что разболтают, дойдёт слух куда-то повыше. Вроде бы ерунда – какие-то красноглазые кабаны и медведи, а вдруг какой учёный заинтересуется? Да экспедицию притащит? Вот как ты, например. Поэтому действовали мы наверняка: все звери появлялись на кладбище, а место это сакральное для верующего человека. Тут как раз выход недалеко получается. Молнией шарахнули пару раз. Заметь, никого не трогали. Егерь наш замечательный как раз для этого был приставлен. Он же избавлялся от капканов в первое время. Бывало еще пластины железные, обклеенные мехом вешали на бока наших чудовищ. Стрельнет крестьянин из берданки или даже вилами ткнёт – а не берется зверь. Ну как тут во что-то сверхъестественное не поверить? Даже профессор какой-нибудь решил бы, что мутация какая, а уж наш коренной житель и подавно почуял неладное. Не так давно еще лысый тот, из вашей деревни, приметил в лесу наших. Думали уже пугнуть как следует. Ломал наши внешние антенны, боялся что ли, их или нас.

Он сделал паузу в своём рассказе, видимо давай нам время переварить информацию. Я же отметил в своем мысленном списке пункт про покойного Хуртинского. Значит, он просто обнаружил людей и чужеродные объекты в лесу, и воспринял это как еще одно вмешательство в его личный мир.

– Прошу дальше, – Юра жестом пригласил нас следовать за ним. – Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Все комнаты этой базы (именно так мне виделось это место) были разными. Холодная и гнетущая обстановка зверинца сменилась уютной гостиной. Да, именно гостиной. Несколько пухлых диванов, ковёр на полу между ними. Стены отделаны красивыми деревянными панелями. Лампы освещения были скрыты за тканевыми абажурами и свет был очень мягкий и уютный. В углу величественно стоял большой радиоприёмник с проигрывателем пластинок. На ковре трое мальчишек увлечённо складывали из конструктора какую-то штуку. На диване шурша спицами сидела симпатичная русоволосая женщина. Дети не обратили на нас внимания, а дама приветливо улыбнулась, словно мы раньше виделись. Юра махнул ей рукой и мы пошли дальше. Следующая комната оказалась огромный складом: консервные банки, бутылки, заколоченные деревянные ящики – всего очень много.

– Впечатляет? – обернулся на ходу Юра. – Я думаю, вы уже догадались, что мы под землей. Не то, чтобы очень глубоко, но достаточно, чтобы нас не обнаружить.

Я хотел было что-то спросить, но нам явилась новая часть этой непонятной цитадели. На сей раз – мастерская, или даже цех. Просторное помещение, одну из стен целиком занимал металлический верстак. На нем я увидел радиостанцию, американскую. Я читал про неё в журнале «Популярная механика». Хотелось бы сказать, что верстак был завален деталями и инструментами, но там царил порядок. Не идеальный, а рабочий. Где-то моточек проволоки, рядом кусачки, гудит какой-то прибор, кажется осциллограф. Прямо посреди этого рабочего пространства, на массивной платформе на колесиках, стоял очередной аппарат неизвестного назначения.

– Здесь я работаю, – с хозяйской гордость Юра обвёл рукой комнату. – Тут проводим ремонт оборудования, бывает новые штуки собираем. Вот радиостанция есть, для связи. С усиленной антенной могу связать почти с кем угодно. Например, со Зверевым. Единственное неудобство, что Денис Егорычу приходится аккумулятор таскать на подзарядку.