– Понятно. – Ни о чем подобном она и не думала. – Представляю, каким беспомощным ты себя чувствовал.

– Ну… – Он задумчиво погладил бородку, как будто подобная мысль не приходила ему в голову раньше. – Пожалуй, это было лишь частью того, что я чувствовал.

– А женщин в твоей жизни и впрямь хватало, – улыбнулась Иден. – Теперь-то я понимаю, почему Лу назвала тебя распутным.

– Усмири меня немножко в фильме! – расхохотался Кайл.

Иден чувствовала неловкость, читая про Кайла и Джулию, Кайла и Салли, Кейт и Мэтта. Кейт ничего не оставляла на волю воображения. С другой стороны, дневник предназначался только для ее глаз. С какой же стати ей редактировать его?

– Ее описания весьма… красочны, – заметила Иден. – Должно быть, она не думала, что это увидит кто-нибудь другой.

Кайл покачал головой:

– Кейт всегда отличалась прямолинейностью. Она бы не стала специально подбирать слова. И она хотела, чтобы ты прочла ее дневник. Уж это-то я знаю наверняка.

– Она сама тебе об этом сказала?

– Да.

– В какой момент?

– Сама увидишь. Думаю, ей нравилось писать в такой откровенной манере. – Кайл вновь провел пальцем по стеклу стакана. – Когда она умерла, я спустился в пещеру, чтобы забрать дневник. Я знал, что он хранится на каменном выступе над ее столом. Так вот, кроме дневника, я обнаружил там стопку историй, явно не предназначенных для детского чтения.

– Порнография?

– Смотря что считать порнографией. Я бы это так не назвал. Истории, как и дневник, были написаны от первого лица, однако стиль отличался большей утонченностью. Чистой воды фантазии.

– Может, и нет. Может, она завела себе тайного любовника, который пробирался в пещеру, когда вокруг не было ни единой души?

Иден уже представляла, как бы это выглядело на экране: таинственный и мрачный мужчина, проникающий в пещеру с наступлением сумерек, чтобы найти утешение в объятиях Кэтрин.

– Хорошо бы так, – заметил Кайл. – Она заслуживала большего удовольствия, чем то, какое отмерила ей жизнь.

– Ты все еще хранишь эти истории? Сейчас они должны стоить целое состояние.

– Нет. Я прочел их, а затем сжег. Лу была в шоке. Она заявила, что это настоящие произведения искусства – можно сказать, лучшее из того, что написала Кейт. Но я не думал об этом. Я боялся, что они могут попасть не в те руки.

Иден понимающе кивнула. Пожалуй, Кайл поступил правильно.

– Как случилось, что Кэтрин наконец-то уступила моему отцу? – спросила она.

– У тебя совсем нет терпения, – рассмеялся Кайл.

– Трудно работать над сценарием, когда не знаешь точно, куда все вывернет.

– Да уж, задача не из легких. – Было видно, что Кайл не собирается ей помогать.

– Меня поразило, насколько разными мы были в восемнадцать лет. Все, чего ей хотелось, – запереться в своем доме. Мне же больше всего хотелось сбежать из этого дома.

– Может, не такими уж разными, – покачал головой Кайл. – Просто вы обе стремились почувствовать себя в безопасности.

Подумав о том, что Кайл ее понимал, Иден почувствовала себя прощенной. Однако он не знал, как много ему предстояло простить. Поднявшись, она бросила остаток сэндвича в мусорную корзину.

– Пойду-ка еще поработаю.

Иден вновь устроилась за компьютером. Она уже не испытывала прежней нерешительности, однако смутные сомнения не выветрились у нее из головы окончательно. Они с Кайлом так и не поговорили о последней записи в дневнике – о том эпизоде, когда он застает Кейт полураздетой. И это странное замалчивание придало эпизоду неожиданную значимость.

Ближе к вечеру Иден, удобно устроившись на диванчике в гостиной, позвонила Кэсси. Впервые за все время трубку снял Уэйн.

– Это Иден, Уэйн.

Где-то в отдалении слышались детские вопли и смех. Три маленьких девочки. Нетрудно было представить, какое веселье царило в этом доме.

– Я просто хотела поговорить с Кэсси.

– Как продвигается работа над сценарием? – спросил Уэйн.

– Не слишком быстро, но меня это устраивает. Мне еще надо перелопатить гору материала. Как там Кэсси?

– Радуется жизни. Подожди немного, сейчас я ее позову. Она в бассейне.

– Знаешь что, мамочка, – выпалила Кэсси, едва схватив телефонную трубку.

– Что такое? – Иден без труда могла представить дочь в ее чудесном розовом купальничке. Вот она с нетерпением переминается у телефона, осыпая каплями чисто вымытый кухонный пол.

– Я могу задержать дыхание под водой на целых двадцать секунд. Никто больше так не может!

– Смотрю, ты превращаешься в настоящую рыбку.

– В какую рыбку?

– Ну, я не знаю…

Обычно она без труда находила общий язык с дочерью, а теперь даже не знала, что сказать.

– А какой рыбкой тебе хочется быть?

– Мама, ну что ты говоришь какие-то глупости?

– Не слишком темно сейчас для купания? – Иден выглянула в окно. Лес уже накрывали темные тени.

– Тут лампочки в бассейне. Кожа от них кажется белой-белой. И вода тут очень теплая. Не хочешь прийти и поплавать с нами?

– Ты же знаешь, Кэсси, я слишком далеко. – Успела ли Кэсси осознать этот факт? – Но ты скоро приедешь в Виргинию, и мы снова будем вместе.

В трубке повисло молчание. Слышно было только, как постукивают зубки Кэсси.

– Но там не будет ни Эйприл, ни Линди.

– Нет. Зато тут буду я. Мы с тобой сможем покататься на лодке и вообще поразвлечься. А потом мы вернемся в Санта-Монику. Ты пойдешь в детский садик, и у тебя появится много новых друзей.

– Папа говорит, я должна буду туда поехать.

– Куда, детка? В Санта-Монику?

– Он говорит, я должна буду поехать в Виргинию.

Сердце Иден сжалось от боли.

– Тебе не хочется сюда, Кэсси?

– Я хочу остаться тут, потому что здесь есть бассейн, а еще Эйприл и Линди.

Господи, когда же Кэсси повзрослеет настолько, чтобы научиться щадить ее чувства?

– Но я скучаю без тебя, детка. Мне тоже хочется побыть с тобой немножко этим летом.

– Так приезжай сюда, – плаксиво протянула Кэсси.

– Детка, это невозможно.

– Но у меня тут свой котенок. Мама разрешила мне взять его, и я не могу…

– Мама? – Иден вновь ощутила укол боли. – Ты имеешь в виду Пэм?

– Да. Она разрешила мне…

– Ты называешь Пэм мамой?