– Иногда, – беспечно произнесла Кэсси. Было видно, что она понятия не имеет о том, как Иден ранят ее слова.

– Кэсси, я слышу, как у тебя стучат зубки. Беги, посушись, я еще позвоню завтра. Хорошо?

– Хорошо. Пока.

– Я люблю… – Услышав щелчок, Иден поняла, что Кэсси повесила трубку.

Пару секунд она сидела неподвижно, а затем схватила маленькую записную книжку и открыла ее на имени Александер. Без малейших колебаний Иден набрала номер.

– Алле? – раздался в трубке голос Бена.

– Могу я приехать? – Она даже не потрудилась назвать себя.

– Жду с нетерпением, – ответил он.

Иден не стала тратить время на переодевание. Как была, в шортах и футболке, она забралась в машину и поехала по петляющей дороге к домику Бена.

Не успела она постучать, а он уже стоял на пороге.

– Ты чем-то расстроена, – заметил он.

– Я только что говорила с Кэсси.

Стоило ей увидеть Бена, и она тут же уяснила, почему направилась сюда безо всяких раздумий: этот человек мог понять ее тревогу.

– Такое чувство, будто я теряю ее.

Он кивнул в сторону дивана, и Иден послушно села.

– Тебе вина или пива? – спросил Бен.

– Вина. И побольше. Хочу напиться до бесчувствия.

Бен налил обоим по стакану и присел на стул. На нем сегодня снова была лиловая футболка.

– Почему ты думаешь, что теряешь ее?

Сделав несколько глотков, она поставила стакан на кофейный столик.

– Ей так хорошо там с Пэм и Уэйном… и с дочерьми Пэм. Кэсси не хочет приезжать сюда. Она сама мне об этом сказала. Такое чувство, что меня без труда можно заменить. Она и так уже называет Пэм мамой.

Бен поморщился. Кто-кто, а он действительно мог ее понять!

Устроившись поудобнее, Иден продолжила:

– И я думаю: раз уж ей с ними лучше – что ни говори, они могут дать ей мать и отца, а еще двух сестричек и стабильную жизнь, – то какое я имею право тянуть ее к себе? Место, где я живу… – Она нерешительно глянула на Бена, пытаясь подобрать нужные слова. – Уэйн говорит, что там все ненастоящее. Отношения, люди. Я сама ненастоящая.

– Чушь собачья, – нахмурился Бен.

– Да нет, он прав. Ты этого не видишь, поскольку тут я другая. А в Голливуде я – пародия на саму себя. Вот в этом нереальном мире я и воспитываю Кэсси. Если я и пытаюсь удержать ее рядом, то только из эгоизма: она нужна мне. – Голос Иден дрогнул. – Я не могу отдать ее. Это все равно что начать все сначала и… – Она замолчала, заметив изменившееся лицо Бена. – Прости, – промолвила она. – Это как раз то, чем ты занимаешься, так ведь? Начинаешь все с самого начала.

– Да. Это и правда крайне неприятно, так что твои страхи не напрасны. Но мне кажется, ты переживаешь на пустом месте. Не забывай о той связи, которая существует между тобой и Кэсси. Без сомнения, она любит тебя. Но ты же знаешь, что такое маленькие детишки – что думают, то и говорят. Все по настроению. Сейчас ей может казаться, что она хочет навсегда остаться с папой, а уже в следующую секунду… Чем она занималась, когда ты позвонила?

– Купалась. Уэйн позвал ее из бассейна.

– Вот видишь. Она вовсю развлекалась, а ты вдруг завела речь об отъезде.

– Пожалуй. – Иден снова пригубила вино. – На самом деле мне даже нравится, что она так легко адаптируется к новым условиям.

– Ты вырастила стойкую девчушку. – Бен слегка наклонился вперед. – Почему тебе кажется, что ты играешь роль именно в Калифорнии, а не здесь?

– Бен, я – хорошая актриса, – вздохнула Иден. – Мне ничего не стоит ввести людей в заблуждение. Когда долгое время носишь маску, она становится частью тебя. Но я не в состоянии обмануть Лу и Кайла. Невозможно обмануть тех, кто вырастил тебя, кто прекрасно знает твои сильные и слабые стороны. – Она испытующе глянула на Бена. – Вдобавок я не хочу обманывать тебя. Так приятно побыть для разнообразия самой собой. – Она глубоко вздохнула. – Можно мне еще вина?

Бен с улыбкой покачал головой:

– Нет, нельзя. У меня нет желания доводить тебя до бесчувствия. – Он встал и протянул ей руку: – Иди ко мне.

Бен подвел ее к кровати и усадил на бело-голубое покрывало. Устроившись рядом, он расстегнул заколку у нее на затылке, так что волосы свободно упали ей на плечи. Приподняв их, он осторожно поцеловал ее в шею, и Иден почувствовала, как кровь запульсировала у нее в висках.

– У тебя очень красивая шея, – промолвил Бен, – но когда ты закалываешь волосы на затылке, то выглядишь слишком ранимой.

– Я-то думала, такая прическа придает мне степенный вид.

– Степенный вид – это не о тебе.

Он бережно положил ее ногу себе на колено и начал развязывать кроссовку. Иден молча наблюдала за тем, как ловко его пальцы управляются со шнурками. Далее настала очередь второго ботинка.

– Ты в порядке? – спросил он, берясь за шнурок.

Иден знала, что стоит за этим вопросом. Бена интересовало, может ли он действовать в том же духе.

– Все хорошо.

Неожиданно ей вспомнилось то изощренное объяснение, каким ее мать пыталась удержать Мэтта от физической близости.

– Прочитала в дневнике о том, как мой бедный папа, по уши влюбленный в маму, пытался склонить ее к близости. В то время им было по восемнадцать. Но маму подобная перспектива явно пугала. Она бы и хотела попробовать, но боялась. И она не нашла ничего лучше, чем остудить его пыл длинной лекцией на тему того, что секс и дружба несовместимы. Ей-богу, мне ее жаль. Видно же, что отец ей нравится и ей хочется заняться с ним любовью – она и сама отдает себе в этом отчет. Тем не менее она превращает такой доверительный момент в словесный экзерсис.

– Прямо как ты сейчас. Ты это имеешь в виду? – Бен опустил ее кроссовку на пол.

Иден глянула на него с напускным возмущением:

– Я просто беседую с тобой.

– Хочешь сказать, что уж ты-то не испугаешься? – Он потянулся выключить свет и скользнул рукой по ее груди. Намеренно, как показалось Иден.

Теперь в комнате горела только настольная лампа, и в ее тусклом свете лицо Бена внезапно изменилось, став каким-то чужим и незнакомым.

– Может, и испугаюсь, – уклончиво заметила она. Сердце ее бешено колотилось. Стоит им заняться сейчас любовью, и это может изменить все раз и навсегда.

Бен наклонился к ее лицу, но она уперлась рукой в его грудь.

– Подожди.

Он отстранился, бросив на нее вопросительный взгляд.

– Не могли бы мы поговорить еще немного? – спросила она.

Бен улыбнулся.

– Новый тур словесных экзерсисов? – Он вытянулся на постели, так что теперь они лежали вплотную друг к другу. – Хочешь – верь, хочешь – нет, но я тоже здорово нервничаю. После развода мне казалось, что я мертв в сексуальном плане. Как будто эта часть моего организма перестала существовать. Но в первую же нашу встречу в «Шугар-Хилл» я вдруг обнаружил, что это не так, – хмыкнул он. – Вот почему я был таким нервным в тот вечер. Я чувствовал себя тринадцатилетним подростком, у которого впервые на людях случилась эрекция. Я совершенно не знал, что мне с этим делать.