Его императорское величество понимал, что примет наилучшее для государства решение, и достаточно быстро. Но…

Это потом. А сейчас ему было крайне неуютно.

* * *

Игорь Никодимович Романов тоже чувствовал себя крайне неуютно.

Понятно, что Матвеева им подставили.

Понятно, кто подставил. Но – но!

Раньше у него были ясные и четкие планы, предусматривающие смерть княжны Горской, обвинение юрта Шуйских…

Сейчас было неясно, что делать. И Романов предпочел подождать инструкций от императора. А уж потом, потом…

Когда не знаешь, что делать – ничего не делай. Не то вдвойне нагорит.

И Романов ждал.

* * *

Глава юрта.

Должность? Титул?

Образ жизни.

Матвей Иванович Матвеев был главой юрта вот уж двадцать лет, даже больше, и сроднился с этой должностью.

Легко ли это? Знать, что от одного твоего слова зависят жизни, что по мановению твоего пальца пойдут на смерть десятки и сотни людей, что ты реально властен в жизни и смерти.

Не бумажки, не игрушки…

Реальная власть.

Страшная, тяжелая, кровавая…

Где цена за ошибку – смерть. Причем не только чья-то, но и твоя собственная, твоих родных, близких, твоей семьи, твоего дела…

Один неверный шаг может уничтожить плоды твоих многолетних трудов, и это страшно. Очень страшно. Но с этим страхом привыкаешь жить. С ним срастаешься, с ним живешь, дышишь, с ним встаешь и ложишься…

И все же страх рядом. Как прирученный, но до конца не покоренный волк, готовый кинуться и впиться в горло. И клыки есть, и когти на лапах…

Матвеев перебрал бумаги на столе.

Были у него осведомители в ведомстве Романова, были. И сообщили ему то, что не порадовало. Он решительно дернул за хвост колокольчика и дождался, пока в кабинет войдет и поклонится слуга.

– Позови ко мне Анастасию Матвеевну.

– Да, господин.

Слуга вышел.

Через несколько минут дверь кабинета распахнулась. Матвеев неприязненно посмотрел на дочь.

Хороша?

Да, очаровательна, умна, красива…

Ладно. Второй пункт вычеркиваем. Безусловно, Анастасия знает несколько языков, хорошо музицирует, прекрасно рисует, поет, вышивает, читает классическую литературу, может поддержать беседу на самые разные темы…

Этого – достаточно?

Как оказалось – нет. Это не ум, это образование и эрудиция, но не ум. Не логика, не рассудочность, не изворотливость. Иначе не подставила бы она свой юрт, да так, что неизвестно, как из этой ситуации выпутываться.

Бабы!

Как мужика видят, так у них мозги отключаются, а между ног замыкает. И все решения низом принимаются, не верхом.

– Вы звали, батюшка?

Анастасия чуть присела в реверансе, глаза потуплены, руки сложены под грудью – идеальная дочь, да и только. Матвеев скрипнул зубами, но сразу орать не начал.

– Проходи, дочь.

Прошла.

Послушно присела на край кресла, потупила глазки, смущенно улыбнулась.

– Слушаю вас, батюшка.

– Я тебе что сказал? – мягко уточнил Матвеев.

– Батюшка?

– О цесаревиче?

Воплощение невинности.

– Батюшка, что-то случилось?

Ага, не тебе, девочка, со мной в эти игры играть. Там, где ты училась, – я преподавал.

Матвеев криво улыбнулся.

– Действительно, дочка. Случилось. Его императорское величество собирается объявить о помолвке наследника престола.

– Батюшка?

– Не с тобой. С княжной Горской.

– ЧТО?!

Куда только и манеры делись.

Глаза выпучены, рот открыт, лицо искажено в гримасе возмущения… и стало из красивого – откровенно страшненьким. Лягушачьим каким-то. Словно душа наружу показалась из-под маски.

Матвеев не обманывался красотой своей дочери, он отлично знал ее характер.

– Да, дорогуша. Ты добилась своего, – с расстановочкой произнес он. Словно по лицу плеткой хлестнул.

– Я?!

– А кто же? Ты интриговала, ты пыталась устранить соперницу, ты привлекала к ней внимание, и император заинтересовался. Чему ты удивляешься?

Анастасия съежилась в кресле. Пальцы скрючились, терзали подлокотники так, словно это было чье-то горло.

Вцепиться, разорвать… ненавижу!!!

Матвеев наблюдал за этой картиной с плохо скрытым удовлетворением.

– Ты этого хотела?

– Я не…

– Ты хотела, чтобы княжны Горской не было. Ты подсылала к ней убийц?

Анастасия медленно кивнула. И то, Матвей Иванович не спрашивал, он утверждал. Он и так все знал.

– Ты воспользовалась моим перстнем, так ведь?

Второй кивок.

Да, она.

Почему так получилось? Честолюбие вкупе с безответственностью, с привычкой во всем полагаться на отца – страшная штука.

* * *

Анастасия всегда знала – именно она достойна трона.

Она, и никто другой.

С детства ее называли маленькой принцессой, с детства в ней поселили уверенность, что она может стать женой наследника престола, с детства…

Принцы и принцессы нуждаются в компании, и детей глав юртов часто приглашают во дворец.

Кто знает, что вырастет из детской дружбы?

Симпатия?

Любовь?

Так в свое время попал во дворец юный Романов, так и стал другом императора. Одним из самых близких, из тех, кому доверял Иван Четырнадцатый. Не безоглядно, но больше, чем многим другим.

Так попали во дворец многие и многие…

Анастасия была приглашена как подруга царевны Софии. Девочки вместе проводили время, вместе играли, учились, наряжали кукол… а иногда к царевне заходил ее старший брат.

Цесаревич Василий.

Высокий, красивый, неизменно вежливый, никогда не отказывающийся поиграть с сестрой…

Стоит ли удивляться, что маленькая Настя влюбилась?

Она – принцесса? Значит, ей положен принц. Разумеется, Василий. Самый лучший, самый красивый, самый-самый…

Его мнение?

Но кто же откажется от такой, как она? Разве есть другая девушка, достойная ЕГО? Разве есть иная, которая сможет встать рядом с ним, которая так хороша собой, умна, образована, наконец, и по знатности рода она подходит, и дар у нее есть.