Миссис Джексон, еще раз приношу свои искренние извинения за то, что мы не поговорили раньше.

– Мне жаль, – отвечает Джей. Она никогда не врет, даже из вежливости.

– Мне тоже. И я понимаю, что виноват. – Он протягивает мне руку: – Брианна, рад знакомству.

Я не спешу отвечать на рукопожатие. Только после кивка Джей.

– Мистер Кук, прошу вас, просто взгляните на нее, – просит Джей. – Рассмотрите ее хорошенько, – и кладет ладонь мне на спину. Приходится стоять прямо и смотреть ему в глаза. – Ей всего шестнадцать. Она еще не повзрослела и уж точно не представляет угрозы. Она ребенок! Знаете, что я чувствовала, когда мне сказали, что два взрослых мужчины напали на мою дочь?

Мистер Кук смотрит на нее взглядом, полным сочувствия.

– Могу только догадываться.

– Нет, не можете, – отвечает Джей. – Но, мистер Кук, мне и до этого часто звонили из школы по поводу моей дочери. Согласна, Брианна любит поспорить. К сожалению, это у нее от меня. – Да ладно, хоть раз в жизни она не будет все сваливать на папу? – Но ее вызывали к директору за так называемое агрессивное поведение, когда она просто закатывала глаза! Если хотите, почитайте ее личное дело. Прошу вас, почитайте. Изучите все записи о вызовах к директору и отстранении от занятий и скажите, были ли такие меры оправданны. Мистер Кук, – продолжает Джей, – я могу дать своей дочери только одно из двух. Всего из двух. Либо школу в нашем районе, либо эту. В местной школе у нее почти не было бы шансов чего-то в жизни добиться, здесь же… Мне начинает казаться, что здесь лезут вон из кожи, чтобы она не добилась вообще ничего. Что с этим делать мне, ее маме? И что с этим станете делать вы?

Мистер Кук не сразу находится с ответом. Потом вздыхает.

– Хотелось бы сказать, что я сделаю куда больше, чем сделал. Брианна, прости, что к тебе были несправедливы.

Всего одно слово, два слога – «прости». Знал бы он, сколько мы прошли —

и никто не сказал «прости»!

Я смаргиваю слезы, пока они не пролились.

– Спасибо.

– Миссис Джексон, вы дали мне много поводов к размышлению и к действию, – произносит мистер Кук. – Пожалуйста, пишите и звоните в любое время и с любыми замечаниями. Я непременно отвечу, хотя, боюсь, и небыстро.

– Это потому, что вы сейчас работаете без секретаря? – уточняет Джей. – Я видела вакансию на сайте управления образования.

– Да, точно. Похоже, мне нужен секретарь даже для того, чтобы назначать собеседования секретарям, – смеется он.

Джей достает из портфеля стопку документов.

– Конечно, откликаться на вакансию нужно совсем не так, но что я теряю? Вот мое резюме и рекомендации. Я несколько лет работала секретарем.

– Ого, – ошеломленно выдыхает мистер Кук. Однако берет документы и достает очки.

– Сразу предупреждаю, вас может смутить мой перерыв в стаже. Дело в том, что в прошлом я употребляла наркотики, – признается Джей. – Однако недавно исполнилось восемь лет, как я чиста.

– Вот как. Что ж, миссис Джексон, это достойно уважения.

Теперь ошеломлена уже Джей.

– Правда?

– Да. Это доказательство вашей целеустремленности и очень сильная сторона личности. Я сам тридцать лет как излечился от алкоголизма. Каждый день давался мне с трудом. Могу только догадываться, насколько железная у вас сила воли. Вы должны собой гордиться.

Джей, похоже, никогда об этом не думала. Если честно, то и я тоже. Нет, я ей горжусь, но мне всегда казалось, что она один раз завязала, и все. Она говорила, что прошла реабилитацию, чтобы бороться за нас с Треем. Мистер Кук сейчас сказал, что борьба продолжается.

Он кладет резюме и рекомендации в карман рубашки и протягивает руку:

– Я с вами свяжусь.

Джей с обалделым видом пожимает его ладонь.

Мы выходим из оркестрового класса – все остальные уже разошлись. Тетя Джина, тетя Шель, Сонни и Малик ждут нас на парковке.

– Боже, если мне только дадут эту работу… – бормочет Джей. – Иисусе, какие же там шикарные льготы!

Есть просто рабочие места, а есть места со льготами. Это совсем разные вещи. Когда кто-то из моей семьи находит работу, первым делом все спрашивают, будут ли у него льготы.

Джей тут же рассказывает мамам Сонни и Малика, что только что было. Они счастливы за нее и даже предлагают вместе где-нибудь поужинать, чтобы отпраздновать. За их счет. Пока праздновать еще нечего, но они явно просто хотят отвлечь маму от других проблем.

Обычно бесплатная еда – это классно, но бесплатно есть с мамой и ее подругами… Я мотаю головой:

– Идти куда-то есть с вами тремя? Нет, спасибо.

Сонни хохочет: он знает, в чем дело. Малик даже не улыбается и вообще на меня не смотрит.

Джей упирает руки в бока.

– И чего это тебе не нравится с нами есть?

– Что тут может нравиться? – спрашиваю я. – Вы в кафе – это какой-то тихий ужас.

Во-первых, Джей всегда пробует все, что я заказываю, отвернешься – и полпорции как не бывало. Во-вторых, тетя Джина обожает отсылать еду обратно на кухню, пока не сделают «как надо»; вообще не удивлюсь, если нам потом плюют в тарелки. И, в-третьих, ни мама, ни крестные вообще не умеют уходить. Усадят жопу – и будут сидеть, болтать и смеяться, пока кафе не закроется. Особенно если там бесплатно доливают напитки и приносят что-нибудь пожевать.

– Согласен, – говорит Сонни. – Либо мы сидим за отдельным столом, либо я тоже пас.

– Слыхали? – спрашивает Джей моих крестных. – Мы их, значит, носили девять месяцев, рожали, а теперь они имеют совесть нас стыдиться!

– Ага, – цокает языком тетя Джина. – Небось, когда мы будем оплачивать счет, стыдно им не будет.

– Это точно! – ухмыляется Сонни.

– Ладно, ладно, – смеется тетя Шель. – Будет вам троим отдельный стол.

– Не, – говорит Малик, – без меня. – И смотрит прямо мне в глаза.

Он целует свою маму в щеку, говорит, что у него свидание с Шеной, и уходит.

Как будто не от нас всех, а только от меня.

Двадцать пять

Через десять дней тетя Пуф наконец-то пишет: «После уроков встретимся в Кленах».

Получив ее сообщение, я чуть не выбегаю прямо с урока по крупной прозе. А дальше день тянется медленно-медленно. Когда наконец звенит звонок с последнего урока, я сразу же иду к школьному автобусу. Мистер Уотсон останавливается у «Кленовой рощи» высадить Кертиса, и я тоже вылезаю.

Мы вместе переходим парковку. Я чувствую ногами каждый камешек. Паленые тимбы уже совсем протерлись. Когда я собиралась в школу, Джей вовсю сновала по дому, значит, нормальные обуть было нельзя – про Суприма я с ней еще не разговаривала. Блин, мне же еще тете Пуф надо признаться…

– Что ты в Кленах забыла, принцесса? – спрашивает Кертис. – Сталкеришь меня, да?

Раньше от его дурацких шуточек все время хотелось закатить глаза. И сейчас хочется, но я фыркаю:

– Не мечтай, никто тебя не сталкерит. Я к тете приехала.

Мы чудом не врезаемся в какого-то парня с голым торсом, ловящего летящий по воздуху футбольный мяч. Как ему не холодно?

Кертис сует руки в карманы.

– Все хотел тебе рассказать, я в эти выходные навестил маму.

– Правда? И как?

– Она расплакалась от счастья. Я ведь даже не задумывался, как ей больно от того, что я решил не приезжать. Думал, так будет лучше. Жесть, я ведь сделал ей больнее, чем вся эта история с тюрьмой.

– Ты не специально, – отвечаю я. – И, уверена, она понимает, почему тебе было тяжело к ней ездить.

– Да, понимает. Я ей рассказал, как ты уговорила меня поехать. Она сказала, что ты, наверно, умная. И, знаешь, она права.

– Да ты просто балуешь меня комплиментами. А ведь сам сказал, что у меня и так огромное эго. Хочешь еще раздуть?

– Да пофиг, принцесса. Но реально спасибо тебе.

– Пожалуйста. – Я хлопаю его по руке. – И вот тебе за огромное эго!

– Я что, неправду сказал?

К нам бежит стайка мелких. За ними катит на велике Джоджо.

– Ой-ой! – Кертис отпрыгивает с их пути, чтобы не смели. Они налетают на меня.

– Бри, можно автограф? – просит маленькая девочка с хвостиком.

– Твоя песня моя любимая! – говорит мальчик в пуховике.

Все просят что-нибудь подписать или сфоткаться с ними.

– Эй, не напирайте! – строит их Джоджо. –