С пересказом нескольких других историй об успешных побегах можно ознакомиться в опубликованной тринитариями книге, повествующей об их путешествиях и переведенной Джозефом Морганом. Как минимум один отрывок из этого сочинения заслуживает того, чтобы быть процитированным:

«Значительное число представителей различных народов, в основном обитателей Мальорки, сговаривались ночью выплыть на гребной шлюпке [т. е. бригантине], заранее подготовленной к путешествию; всего их было около 70. Назначив место встречи, глухой ночью они спустились по сточной канаве в порт. Но собаки, водившиеся там в большом количестве, начали лаять на них; некоторых они убили с помощью дубинок и камней. Услышав этот шум, те, кто нес стражу как на берегу, так и на кораблях, со всей мочи стали кричать: „Христиане! Христиане!“ Затем они собрались и побежали в ту сторону, откуда раздавался шум. И 40 рабов, поднявшись на фрегат или гребную шлюпку и будучи сильнее, чем ее защитники, побросали всех их в море. Им надо было спешно убираться из порта. Озадачившись из-за швартовых множества кораблей, практически заполонивших собой воду, и так как они хотели двинуться самым коротким путем, они решили прыгнуть в воду, поднять лодку на плечи и пройти с ней вброд, добравшись таким образом до места, где уже не будет швартовых. Несмотря на попытки помешать реализации их плана, они сумели выйти в море и вскоре добрались до Мальорки. Услышав об этом, дей вскричал: „Полагаю, что эти христианские собаки придут однажды и повытаскивают нас из собственных домов!“»

Место выкупленных и сбежавших рабов быстро занимали новые пленники, причем число людей, томившихся в рабстве, не только не уменьшалось, но даже увеличивалось. В 1655 г. адмирал Блейк, пытавшийся прийти с тунисцами к соглашению, 3 апреля вошел в гавань Порто-Фарины, где стоял на якоре флот бея, состоявший из девяти судов и находившийся под защитой орудий крепостей и земляных укреплений, и, несмотря на шквальный огонь, сжег каждое судно. Затем, двинувшись к Алжиру, он увидел, что жители города пришли в такое оцепенение от ужаса, что адмирал сумел освободить всех британских рабов (англичан, шотландцев, ирландцев и жителей Нормандских островов) в обмен на пустяковую денежную сумму.

Тем не менее через четыре года граф Инчикуин, печально известный как Мурроу Сожжений за применявшийся им способ ведения войны[47], и его сын лорд О'Брайен попали в плен в районе реки Тахо, когда выполняли одно из заданий, связанных с дипломатической службой, которой роялисты нередко занимались, когда дома наступали трудные времена. В итоге граф провел в плену семь или восемь месяцев, а на его освобождение было потрачено 7500 крон. В следующем веке остатки храброго Иернского полка, возвращавшиеся из Италии, были окружены и потерпели поражение; вследствие чего из них выжило всего 80 человек, с которыми обращались крайне жестоко. Британские корабли нередко (однажды это был военный шлюп) привозили в бухту Алжира пленников под предлогом того, что с их документами что-то не в порядке, и численность рабов продолжала увеличиваться, несмотря на филантропические усилия некоторых богатых торговцев, таких как Уильям Боутелл, посвятивших себя благотворительности.

Очень часто случалось так, что пленники были сами виноваты в том, что оказались захвачены. Нередко они служили на судах страны, находившейся в тот момент в состоянии войны с Алжиром. Система охранных грамот для плававших по Средиземному морю позволяла использовать различные виды жульничества – корабли ходили под подложными флагами или, будучи в состоянии войны с Алжиром, покупали пропуска у его союзников. Алжирцы стеснялись заключать слишком много союзов, иначе не осталось бы ни одного народа, на корабли которого можно было бы охотиться, и во время заседания дивана разгорался жаркий спор о том, с какой нацией следует разорвать отношения, чтобы рабовладельцы не разорились из-за заключения мирных соглашений.

Именно тогда жадность вынудила дея принять от Швеции крупную взятку в обмен на защиту, и встревоженные пираты бросились во дворец, заявляя, что у Алжира и без того слишком много союзников: «И в океане, и в узком море мы находим совсем мало тех, кто не является французами, англичанами или голландцами; нам ничего не остается делать, кроме как продать свои корабли на дрова и вернуться к примитивному образу жизни с ездой на верблюдах или разорвать договор с одним из этих народов». Таким образом, всего лишь один или два народа, пользовавшиеся особым расположением алжирцев, могли плавать по Средиземному морю благодаря особым охранным грамотам. Все остальные купцы мечтали одолжить или купить это право у его счастливых обладателей.

Узнав о том, что их дурят с помощью их же охранных грамот, алжирцы пришли в ярость. «Что касается фламандцев, – жаловались пираты, – это довольно хорошие люди, которые никогда нам ни в чем не отказывают; к тому же они не хуже, чем их слово, как французы. Но они, несомненно, делают нас жертвами грязных трюков, продавая свои охранные грамоты другим неверным, ибо с тех пор, как мы заключили с ними мир, мы редко случайно сталкиваемся с каким-нибудь шведом, датчанином, гамбургцем и т. д. У всех внешность голландцев, у всех голландские охранные грамоты, все называют друг друга Гансами и все говорят „Йа-йа!“».

На кораблях многих из этих подложных союзников алжирцев плавали английские моряки, и такие люди, не находясь под собственным флагом, могли быть обращены в рабство. Подобных пленников было так много, что, хотя в 1694 г. сообщалось, будто в Алжире не осталось ни одного англичанина, захваченного, находясь на судне, шедшем под британским флагом, вскоре после этого появилось множество заявок на выплаты из наследства Беттона, завещавшего сумму, превышавшую 21 000 фунтов, на выкуп пленников.

Одна за другой экспедиции отправлялись в Алжир, чтобы там спорить, возражать, угрожать, но это почти ни к чему не привело. Послы прибывали и уезжали один за другим, в процессе заключая бесполезные договоры, но алжирцы все равно сохраняли нелепое право искать в море британские суда и забирать с них товары и иноземцев. Сначала сэр Роберт Манселл прибыл в Алжир в сопровождении 18 кораблей с 500 пушками и 2600 человек на борту, но так и не смог ничего добиться. Как только они отбыли, пираты захватили 40 британских кораблей. Сэр Томас Роу заключил с алжирцами договор, так и оставшийся на бумаге. На протяжении некоторого времени пиратам угрожал Блейк.

В 1660 г. граф Уинчилси признал право на обыск. Через год лорд Сэндвич безрезультатно обстрелял Алжир с безопасного расстояния из пушек. Сэр Томас Аллен четыре раза приводил свою эскадру в бухту и четыре раза покидал ее, лишь частично добившись своей цели и дважды заслужив оскорбление. «Эти люди, – вскричал Али-ага, – говорят так, будто они пьяны, и заставят нас вернуть их подданных, хотят они того или нет! Велите им убираться!» Единственным приятным событием по истечении 50 лет бесплодных экспедиций стало предпринятое сэром Э. Спраггом нападение на алжирский флот, стоявший на мели под защитой пушек Буджаи. Как и Блейк, он поджег корабль и направил его на суда противника, вследствие чего все они сгорели. Это привело янычар в ужас, они убили своего агу и, взяв с собой во дворец его голову, стали настаивать на заключении мирного договора с Англией.