Илья склонился над ухом богатыря и прошептал ему на ухо так, чтобы не слышала девочка: «Убью тебя, паскуда, после войны…»

Муромец отошел от поникшего Колывана и снова обратился к Аленушке:

– Так что с пушистиками будем делать?

– Что?..

– Я спрашиваю, чего делать будем с пушистиками? Ты их больше к себе не хочешь – может, отпустим?

– Отпустим?

– Ага. Будут бегать на воле, – Илья легонько поддел носком сапога детскую голову, – продолжат питаться.

Девочка замотала головой.

– Так я жду твоей команды, – вопросительно поглядел Илья на испуганную девчонку, – а то опять скажешь, что злой богатырь обижает добрых кисочек. Ты княгиня, ты и командуй.

Какое-то время Аленушка стояла молча, прижав к глазам ручонки; Илья терпеливо ждал, и только напуганные баюны что-то пищали. Наконец девочка выпрямилась, убрала руки и взглянула своими ясными васильковыми глазами на сбившихся в клубок чудовищ.

– Убей их. Убей их всех.

– Вот это молодец, – похвалил Илья, – это по-нашему! Можешь выйти и не смотреть, это уже не обязательно. Мою проверку ты выдержала.

– Я останусь и буду смотреть, – решительно произнесла княгиня. Теперь она стояла прямо: уже не испуганная девчонка, а разгневанная правительница, чьим подданным причинили вред. Илья даже отступил немного, видя подобную решимость.

– Ах, хороша… прав Святогор: будет из тебя толк. Зря я не верил.

Тимур откинул полог и вошел прямо в шатер вожака, следом за ним проскочила несуразная фигура в пестрых одеяниях и шутовской шапке с бубенчиками. В шатре находились сам Черный батыр, его неизменный друг и советник Шараган, двое темников, оба в собачьих шапках, что характерно. А в углу точил свое страшное оружие черный богатырь Харко. Хана Тимура тут ждали, а вот его спутника встретили настороженно.

– Это что еще за чудо в перьях?

– Это? – Тимур улыбнулся. – Это мой новый шут. Долго я его искал: хотел, чтобы был на моего отца похож. И вот нашел.

Шут звякнул бубенцами на шапке и ничего не сказал.

– Он немой, что ли? – встрял один из темников, Шаргыз.

– Нет, просто боится вас до ужаса.

Шут снова звякнул бубенцами.

– И на кой он тут нам сдался?

– Потому что я хочу, чтобы он тут был.

– А вдруг он разведчик врага? Мы ему не верим.

– Но я ему верю и говорю, что считаю нужным. Так что как ни крути, либо вы не верите мне и я вынужден буду уйти, либо верите и мы продолжаем.

Степняки замолчали, выжидая веского слова вождя; тот пристально и даже цепко осмотрел шута и хана Тимура; наконец вздохнув, махнул рукой.

– Пусть остается, раз наш друг так в нем уверен. Не стоит объяснять, кто будет первым под подозрением, если враги будут узнавать то, чего знать не должны.

– И зачем ты так подставляешься? – Это подал голос из своего угла толстяк Харко, невозмутимо продолжавший точить свое ужасающее оружие. Все обернулись на голос: черный богатырь очень редко что-то комментировал, но слушал всегда внимательно.

– На это есть причины, – совершенно невозмутимо ответил Тимур, и чудовище, словно удовлетворившись, кивнуло.

Какое-то время великий батыр и шаман пытались вычислить, что это значит, и ждали какого-либо продолжения диалога, но Харко невозмутимо молчал, продолжая полировать серп, и без того уже сверкающий.

– Хорошо, – наконец перешел к делу вожак. – Приготовления, я надеюсь, завершены?

– Не изволь сомневаться, – тут же ответил шаман, – сено запасено, порох для бабахов тоже. Его не так много, но пока хватает. Еды вдосталь, даже больше, чем мы могли ожидать. Остров Буян всегда готовился к осаде, поэтому запасов у них было много.

– А у тебя? – Батыр выслушал доклад шамана и обратился к Тимуру.

– Мы готовы, – спокойно доложил Тимур, – ждем только команды для выступления в поход.

– Скоро, – кивнул удовлетворенный Джучи, – как морозы спадут, так и выступим.

– Ранней весной нападать не слишком хорошо, – нахмурился хан Тимур, – дороги развезет, будет непролазная грязь.

– Конница пройдет.

– Бабахи не протащим. Да и телеги с припасами завязнут.

– Это ничего, – вожак не собирался сдаваться и гнул свою линию, – бабахи в поле нам не понадобятся, уж очень они неточные. А вот крепостные стены их ядрами разбивать – это милое дело. Припасы будем брать на месте. Как только упремся где-то, тут и снабжение подтянется и стреляющие штуковины. Я не хочу терять месяц или два, нам за лето надо разграбить и стереть с лица земли всю Русь.

– Кто как думает – позволят ли русские себя разбить прямо на границе или мы будем вязнуть в их обороне, осаждая крепости одну за другой? – Вопрос задал Тимур, и Харко в своем углу саркастически хмыкнул.

– Наш друг имеет какое-то мнение на сей счет, – заинтересовался батыр, – давайте послушаем.

– С русскими никогда не бывает просто, – заметил черный богатырь, – не надейтесь на легкую победу. Они мастера втягивать нападающих на свою территорию и изматывать их. Готовьтесь к серьезному бою. Здесь не будет как на острове Буяне, где мы просто учинили резню без особого сопротивления.

– Неужели ты сомневаешься в нашей победе? Воины ждут этой битвы и готовы к ней, мы все ее ждем.

– Не сомневаюсь, – Харко наконец отложил свой серп, – мы их точно одолеем, нас в этот раз слишком много, им не устоять. Но я надеюсь на хорошую драку, и будь я проклят, если ее не получу.

– Их воевода совсем новичок, хоть и богатырь. Войска потрепаны междоусобицей и разобщены; не думаю, что они смогут оказать нам серьезное сопротивление.

– Воевода у них сменился, – невзначай заметил Тимур, – теперь вместо Михаила Потока – Святогор.

– Значит, будет весело, – улыбнулся Харко и вернулся к прежнему занятию.

– Откуда знаешь? – нахмурился шаман, ревниво относящийся к своему праву возглавлять разведку.

– Знаю, – не стал выдавать своих источников Тимур, – и междоусобица там закончилась: малолетка и ее сторонники победили.

– Погоди, разве в междоусобице Святогор не против девчонки был?

– Был.

– Да сплыл, – хрюкнул в углу Харко, – я со Святогором не первую войну веду, он крепкий орешек.

– Один на один его одолеешь, если что?

– Его – с кладенцом и в доспехах из звездного металла? – Харко громко рассмеялся. – Ищите другого дурня! Чтобы я его одолел, его надо разоружить, раздеть и… – Черный богатырь задумался и добавил: – И хорошо бы еще связать цепями.

– Непобедимых нет – не справится сотня наших воинов, справится тысяча.