– Вернемся к тому, чего ты хочешь, – поторопила я, чтобы унять это неприятное дребезжание в груди, возникшее от недопонимания.

Отец сплел пальцы и уложил кулаки на край щербатой столешницы. На них и смотрел, как если бы только теперь решил подумать, о чем же со мной стоит поговорить. Я не хотела торопить, но становилось все сильнее не по себе. Ничем хорошим эта встреча не закончится, как не заканчивались наши встречи хорошим раньше. И скорее всего, когда он завершит свой рассказ, я очень пожалею о том, что вообще стала его слушать. Ну да, будто бы у меня есть выбор – слушать или нет…

Тихий стон в одной из смежных спаленок заставил меня вскочить на ноги.

– Кто там?

– Сядь, Лорка, – попросил он тихо. – И больной нужен покой, не буди ее раньше времени.

– Кто там?! – закричала я еще громче.

– Кларисса Реокка, конечно. Нет нужды ее связывать и держать в сарае под охраной – в таком состоянии и так не убежит.

Я от счастья задохнулась:

– Она жива?!

– Сядь, Лорка, – настойчиво повторил он. – Жива, но сильно ударилась. Мои люди не ожидали, что с тобой будет столько людей, а обычную девчонку, дочку купца, то есть нашего брата, убивать никто не хотел. Ведьмы успели ее возле земли вихрем закрутить, потому Кларисса только сильно о воздух ударилась. Отлежится под их чарами – и пойдет на поправку.

У меня ладонь сама к сердцу прижалась, так оно норовило из груди выскочить. Ведь я уже смирилась, еще не успела оплакать, не вплела потерю целиком в мысли, но смирилась, и такая славная неожиданность!

– Здорово как! – прозвучало самой настоящей неприкрытой благодарностью. – Можно я ее увижу? Будить не буду, гляну просто, а то до конца поверить сложно! Кикиморы, как же я счастлива…

– Будет можно! – перебил он, повысив тон. – Но после, когда ты сядешь и выслушаешь все, что мне от тебя нужно. Сделаешь как надо – увидишь свою Клариссу. Не сделаешь – что ж, я против убийства простых девчонок, но в этом перевороте она стала бы далеко не последней жертвой.

Шантаж прозвучал неожиданно, он и откинул меня обратно на стул. И голос начал подводить:

– Понятно, для чего ее спасали… И зачем столько сил пустили, чтобы перехватить всех моих попутчиков. Чем больше аргументов – тем я сговорчивее. А семья как же? Живы хоть?

– Живы, конечно, – он посмотрел на меня серьезными и отчего-то очень уставшими глазами. – И прекрасно себя чувствуют, Лорка. Сначала я сделал им большой подарок в виде дома и новой жизни, потом отправил к ним магов, якобы твоих друзей, чтобы мозги им прочистили. Попросил от них взамен на услугу небольшой службы. Твои братья оказались слишком честными и прямолинейными, чтобы отказаться отработать долг. Но я поступил мудрее: не принудил их служить, а подробно объяснял, почему воевать на этой стороне для простого люда – храброе и важное решение. Не поверишь, но твои братья уже в наших рядах – не в этих лесах, лагеря и свои люди везде нужны. Твои сестры не такие отважные, но и они созреют – сколько ж можно пальцы иглами колоть и едва на краюху хлеба зарабатывать? Ни ученья им, ни хорошей работы, хотя умелицы каких поискать. Мать твоя вообще рискует когда-нибудь стать отважным генералом, такой боевой у нее характер. Я закинул туда ровно столько сетей, чтобы все мыслями оказались вовлеченными. И да, они даже не усомнились, что и ты в столице за то же дело борешься, несложно ведь себе представить по твоему характеру, испугаешься ли ты рисков, когда речь идет о правде.

Я верила, потому что и их характеры знала хорошо. Тех, кто в жизни ничего слаще черного хлеба не видел, легко перенастроить, если назвать имя врага и принести доказательства, что я уже выбрала сторону. Еще проще это сделать тому, кто уже им показал другую жизнь, в отличие от тех же эйров, которые ни ради них, ни ради всех деревень в округе палец о палец не ударили. Прошептала едва подрагивающим голосом:

– В точности это и предсказывал ректор… И все равно не успели предотвратить, потому что я доверилась ему слишком поздно. – Я с трудом сглотнула, медленно закрыла и открыла глаза, потом выпрямилась. Сцепила пальцы, сложила на столе, повторяя его позу, и произнесла громко и холодно: – Итак, Энрай Светлый, говори, что тебе от меня нужно. И я начну думать, стоит ли эта жертва жизни моих родных и друзей.

– Не драматизируй, Лорка!

– Говори! – рявкнула я. – И, быть может, ты свое получишь. Но когда-нибудь Великая Змея тебе покажет, как умеет ненавидеть.

Провела я в хижинке довольно много времени и по большей части прислушивалась к звукам из комнаты. Но Клариссу больше не было слышно, даже стона не раздавалось. Клариссу ли? Не очередной ли способ меня обмануть и заставить быть послушнее? И я постоянно отвлекалась, ведь не только Кларисса, но и остальные были заложниками, включая моих родных – хотя те о подобном даже не подозревали.

– Вижу, тебе вообще не особенно интересно, – вдруг обратился ко мне отец, заставив оторвать взгляд от собственных пальцев и перевести на его лицо.

Наверное, его можно назвать красивым мужчиной – по меньшей мере, определенно необычным. Возраст выдают голубые глаза – слишком серьезные, внимательные, не по-старчески белесые, однако и не такие живые, какие я видела на лицах студентов магического факультета. И говорит он очень складно, будто бы учился культурному общению и наукам. Не в той ли самой академии? И на какие деньги?

Отец дождался моего взгляда и продолжил:

– Пока они существуют, ситуация не изменится, Лорка. Эйры – сильнейший из видов, у них просто нет никаких ограничителей. Как они думали раньше, – он многозначительно усмехнулся. – Конечно, никто не гарантирует, что змеи-девочки, способные принимать боевую форму Великой Прародительницы, будут рождаться снова. Дело уже не в этом, а в самой вероятности. Эйры теперь потеряли покой – им просто непривычен мир, в котором они не стоят на вершине пищевой цепи.

– Ближе к делу, – поторопила я. – О том, что ты бы их всех голыми руками уничтожил, если б мог, я уже наслышана. От меня-то что нужно? Убить для тебя всех драконов в мире и пойти завтракать?

Он от своих рассуждений не отвлекался, не реагируя ни на сарказм, ни на попытки сбить его с толку:

– Я и мои сторонники продумывали море вариантов. Само твое появление уже сильно ударило по стабильности их общества: думают, пересматривают традиции и даже – кто бы мог представить? – пытаются понять, чем их правление может показаться несправедливым. Сама ты, как доказательство своей силы, их меняешь! И это уже немало, Лорка. Это уже больше, чем кто-либо мог добиться за последние тысячи лет.

– Тогда я пойду, Энрай? Буду продолжать просто быть и менять своим существованием драконов, – предложила я.

– Но ты не бессмертна, – он просто продолжал расплетать клубок собственных рассуждений. – И когда-нибудь тебя не станет. В этом случае о тебе будут еще помнить некоторое время, но страх не существует вечно – и эйры снова ощутят себя теми, кто получает в мире все лучшее и не оглядывается, по чьим головам они прошли.