Протяжный гудок поставил точку в нашем коротком знакомстве, когда внедорожник исчез за поворотом.

– Ну вот, – вздохнул папа. – Опять надо будет самому дрова на баню колоть. Эх… И картошку опять вдвоем копать будем. Может, опять на тракторе сгоняешь до той лужи в поле? Вдруг там еще какой помощник застрял.

– Тунеядец, – шутливо ткнула папу плечом в бок. – И чего это мы вдвоем будем? – с хитрой полуулыбкой посмотрела на него снизу вверх – А тётя Марина? Или её помада не пришлась тебе по вкусу?

– Так, яйцо, не учи курицу, – смущенно засеменил папа и поспешил скрыться в доме.

Пошла следом за ним. Остановившись у распахнутой калитки, напоследок посмотрела в ту сторону, в которой уже улеглась пыль от уехавшего внедорожника.

На этом, пожалуй, всё.

Калитку можно закрыть.

Глава 33. Рамиль

Батя всю дорогу ворчал. В основном, ворчал о том, какой он молодец и какой я утырок с мошонкой вместо головы на плечах.

– …Мозгами пораскинуть не мог? Обо мне не думаешь, о матери подумал бы хоть! – брызгал батя слюной на лобовое.

– А ты обо мне много думал? – спросил я у него, когда машина, въехавшая в город, остановилась на первом же светофоре.

Резко повернув голову и поймав мой взгляд, батя застыл. По раскрасневшемуся лицу пошли белые пятна.

Он понял. Понял, что я имел в виду под этим вопросом: была ли у него реально хоть одна минута на мысли обо мне, пока он спал с девушкой, хоть и бывшей, своего сына?

Впереди стоящая машина тронулась, это отвлекло батю от гляделок со мной. Отвернувшись к лобовому, он набрал скорость. Вздохнул и снова начал говорить, но в этот раз гораздо тише. Будто устал.

– Сдам тебя сейчас матери, и пусть она что хочет с тобой, то и делает.

– Мы к ней едем?

– Да, – короткий ответ. Затем, бросив взгляд в зеркало заднего вида, папа отрывисто сказал Ольге, которая всю дорогу сидела тихо. – Тебя я сейчас завезу ко мне. Подождёшь в моей квартире.

– Но, Ромочка… – начала она лить сироп в уши.

– Я сказал, подождёшь.

Оля ничего не ответила. Было слышно лишь то, как она резко откинулась на спинку сиденья, и наступила тишина.

Наконец-то все заткнулись. Эта «теплая» встреча начала вымораживать.

Можно было дождаться эвакуатор и поехать с его водителем, но моей целью было только одно – увезти батю и его, как он сам сказал, «девушку» подальше от Гу́си и её отца. Если Николаевич сидел за столом и многое из происходящего не догонял (хотя, из того, что он догнал уже было понятно, что ему это не по душе), то Гу́ся прекрасно всё понимала и, хоть и не показывала своих истинных эмоций, но даже мне было слишком очевидно, насколько ей всё это было противно и неловко от того, что всё это происходит в ее доме. Поэтому единственный разумный выход на тот момент – свалить как можно скорее.

Батя высадил Олю у подъезда своей новостройки. Надув губки и скрестив руки на груди, она пристально смотрела за тем, как мы выехали со двора.

– Ты это специально? – спросил я, когда мы с батей, наконец, остались одни.

– Что? Говори без ребусов! Мне сейчас ещё вопли твоей матери слушать! Она в твоей квартире, кстати, с мелкой своей, – бурчал он недовольно.

– Олю ты специально с собой притащил в деревню?

– Не хотел я ее брать, – хмуро ответил он. – Но она начала плакать, бросаться мне на шею… волновалась она, короче. И испугалась за тебя ничуть не меньше, чем твоя мать, которая мне уже плешь проела.

– И ты считаешь, что это нормально – спать с бывшей девушкой своего сына?

– Вы же расстались, – ответил он так просто, что невольно из меня вылетела едкая усмешка. – К тому же, она сама ко мне пришла, рассказала о том, что вы расстались и… В общем, дальше ты и сам всё знаешь.

– Знаю. Знаю, что вчера мы с ней расстались, а сегодня ты с ней переспал.

– Послушай, сынок, – вздохнул батя тяжело. – Вас, молодежь, на одном месте не ушибешь. Сегодня вы любите друг друга до смерти, а завтра даже имен друг друга не знаете.

– То есть тебя не смутило, что я сам тебя с ней познакомил? Привел в твой дом, представил как свою любимую девушку?…

– А назавтра я с ней переспал, – снова повысил голос отец. – Слышал я уже эту песню. Повторю еще раз: она пришла сама. Сама разделась, сама легла…

– Останови машину, – перебил я его резко и схватился за дверную ручку.

– Почти приехали. Дотерпишь, – плюнул батя равнодушно.

Открыл дверь на ходу, не дожидаясь, когда он соблаговолит.

– Стой ты, придурок! – рыкнул батя и резко дал по тормозам.

Едва машина остановилась, я спрыгнул с подножки внедорожника и хлопнул дверью. Переложив пакет с гостинцами от Николаевича из руки в руку, ступил на тротуар и зашагал в сторону дома под каплями начинающегося дождя. Смыть дерьмо с души эти робкие капли не смогут, но хотя бы помогут остыть перед там, как я покажусь матери и сестре.

Лифт остановился на восьмом этаже. Взглянув на себя в отражении разъезжающихся в стороны створок, причесал пальцами волосы, которые за короткую пешую прогулку успел смочить дождь.

На лестничной площадке пахло чем-то съестным. Скорее всего, мама что-то готовит и снова не разобралась с тем, как работает вытяжка.

Открыл дверь своим ключом, вошёл в квартиру, и запах чего-то жаренного усилился. Точно – мама.

Хлопнул дверью, и этот звук послужил сигналом пускового пистолета, когда из кухни выскочила младшая сестра. Остановилась в нескольких метрах от меня, напустила на лицо побольше суровости, какая только может быть у семилетки.

– Ты где был? – выдала она хмуро. Мамины глаза, но только в уменьшенной версии смотрели на меня с укором.

Если это только мини-версия моей