– Как другим обычным людям. Они были в ночном клубе, а потом всю оставшуюся ночь провели вместе. И если тебе очень интересно, а я вижу, что это так, то в ночном клубе Павлик был в женском платье. Развлечение у них такое, понимаешь? Павлик наряжается в платье и ждет Бойко где-нибудь в людном месте. И в этом людном месте обязательно кто-то их видит. Там они разыгрывают нежданную встречу, перетекающую в романтическое свидание…

– Шеф! Пожалуйста, – взмолился Федя, складывая недоеденный бутерброд в контейнер. – Не надо подробностей. Алиби так алиби.

– А вот про то, кто названивает Журавлевой, ты прав, мы понятия не имеем.

– Может, поклонник?

– Это был бы самый лучший вариант. Но что-то мне подсказывает, что она по самую макушку в этом деле. Не бывает таких совпадений.

– А этот психиатр никому не рассказывал, что там с ней вытворяли?

– Клянется, что нет. Врачебная тайна и все такое.

– Фигово.

* * *

Лина уже в третий раз удаляла все, что написала. В голову шли посторонние мысли, и сосредоточиться на работе никак не получалось. Парфенов попросил не слишком распространяться. Вернее, сказал:

– Надеюсь, у вас хватит мозгов, чтобы не писать подробности? И вообще, пока у Бойко статус задержанного. Обвинения ему не предъявлены. Если так нужно что-то написать, пишите, что прошла секретная операция. А лучше возьмите больничный, запритесь в квартире и никому не открывайте.

«В ходе спецоперации был задержан мужчина, подозреваемый в совершении серии жестоких убийств. Полиция не раскрывает его личность и не дает никаких комментариев. Однако уже известно, что на квартире задержанного проводится обыск. Работает бригада экспертов. Алиби задержанного проверяется. И в самом ближайшем времени станут известны подробности».

Лина перечитала свой текст и закрыла редактор, не сохраняя написанного. Обтекаемые фразы, затасканные клише и никакой конкретики. Лучше вовсе не писать, чем выдавать такое. Закрыв ноутбук, она залезла в кресло с ногами, обняла себя за коленки и уставилась в одну точку.

* * *

– О, Федя, поделись с товарищем! – Гриша бесцеремонно отобрал у Егорова контейнер с бутербродами.

– Как Игнатьич? – спросил Парфенов.

– Все ок. Привет передавал.

– Юмор засчитан, – кивнул Кирилл. – Теперь по делу. Они все успели проверить?

– Пока нет. – Гриня умудрялся говорить и одновременно есть. – Я, конечно, стоял над душой, торопил. Все, как вы сказали. Но там глухо. По крайней мере, ни на одном ремне ничего нет. По обуви еще работают.

– Плохо.

В глубине души майор надеялся, что у Бойко найдется дача или гараж, где он мог бы хранить тот самый ремень. Но у Валентина Игоревича есть только квартира и офис, который он арендует. Оставалось признаться, что психо-аналитик вообще никаким образом не связан с убийствами.

– Я к Завьялову. Если завтра не вернусь, то он либо убил меня, либо сослал в пэпээсники.

– Шеф, мы запомним вас героем, – пообещал Гриня, возвращая на стол Егорова пустой контейнер.

– Можно я заберу себе ваш стул? – спросил Егоров.

– Клоуны, – выдохнул Парфенов.

* * *

– Что? – орал Завьялов.

Полковник стоял, опершись кулаками о столешницу, и больше всего напоминал плешивую разъяренную обезьяну. С каждым словом из его рта вылетали слюни.

– Ты в своем уме вообще?

– Так точно. – Парфенов стоял вытянувшись, радуясь, что хотя бы слюни до него не долетают.

– Ты, майор, мне предлагаешь перезвонить генералу и сказать, что мои опера ошиблись? Что вся эта кутерьма с наружкой, прослушкой, засадой – пшик? Еще и журналистку сюда умудрились притянуть!

– Была оперативная информация. К сожалению, она не подтвердилась.

– Не подтвердилась! А не ты ли мне тут расписывал план действий? Что, мол, подозреваемый сто процентов причастен. Осталось только пойти и взять его с поличным.

– Я был в этом уверен.

– Надо же! А я уверен, что мне звезды снимут. И хорошо, если вообще на пенсию не попрут без почестей и надбавок.

Завьялов перевел дыхание.

– Сегодня на телефон Журавлевой снова поступил анонимный звонок…

– Хватит! – полковник ударил кулаком по столу. – Прекратить! Чтобы я ни слова больше про эту твою журналистку не слышал. Не хватало еще, чтобы в какой-то газетенке нас выставили полными болванами.

– Это сайт.

– Что?

– Она работает в электронной газете. По сути, это сайт.

– О! Ну это в корне меняет дело, Парфенов! Мне плевать, как это все у вас называется. Никаких сообщений в прессу. Иди и работай. Не можешь справиться, проси помощи. В Главке найдутся люди поумнее. Мне нужен результат! Понятно? Мне нужен подозреваемый, улики, доказательства и дело, переданное в суд.

– Так точно.

– Заткнись, Парфенов! – Завьялов сжал кулаки, его переполняло желание задушить майора. – Пошел вон отсюда.

– Есть! – Парфенов четко развернулся через левое плечо и направился к двери.

– Работай, майор! Работай! Землю носом рой! Найди его!

* * *

В редакции оставалось всего два человека, когда Лина выбралась из своего кабинетика. Затемненное пространство опенспейса выглядело пугающим и незнакомым. Уборщица провезла по полу свое ведро, громыхая флаконами с чистящими средствами. Женя, молодой журналист, что-то быстро-быстро печатал. Он был в наушниках, поэтому общаться с ним было бесполезно.

– Гриш, привет, – Лина набрала знакомый номер.

– Привет, – отозвался оперативник.

– Это он?

– Нет. Там вообще без вариантов. Это не Бойко.

Лина выругалась матом. Проходящая мимо уборщица покосилась на всегда сдержанную и улыбчивую журналистку.

– И что теперь? – спросила Журавлева, направляясь к выходу.

– Все сначала.

– А с тем звонком? Выяснили, кто это был?

– Нет. Но ты не переживай, мы все работаем.

– Гриш, а мне что делать?

– В смысле?

– Я сейчас выхожу из редакции. И я офигеть как боюсь. Он знает мой домашний и мой рабочий. Наверняка следит.

– Можешь переночевать у подруги?

– Вряд ли хоть одна из моих подруг сможет мне помочь.

– Так, без паники. Возвращайся в редакцию, я подъеду через час.

– Давай лучше ты подъедешь ко мне домой? Понимаю, что это наглость. Но мне так спокойней.

– А ты?

– Я на такси. Сейчас вызову.

– Договорились.

– Только ты подъезжай.

Разговор с Городом отвлекал от мыслей. Лина спустилась на лифте на первый этаж. В здешних офисах в основном никого уже не было. Только в салоне красоты, куда она и сама частенько захаживала, играла музыка и за полупрозрачными дверьми виднелись мастера и посетительницы.

Стеклянные двери разошлись, пропуская журналистку. После вчерашнего дождя погода начала портиться, вечер выдался прохладным. Лина поежилась, запахивая легкий кардиган. Журавлева обернулась на здание, камеры над входом придавали ей уверенности. Ничего не случится. Сейчас на нее смотрит охрана. «Надеюсь, что смотрит на меня, а не футбол», – подумала Лина. Потом она сядет в такси. Обязательно на заднее сиденье и возьмет в руки смартфон, чтобы в любой момент набрать Гриню. А