Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если бы Феде не было противно к нему прикасаться, он давно бы заставил его заткнуться. Егоров понятия не имел, как Кирилл ехал с ними всю дорогу. Хотелось помыть руки.
– Отставить, – тише повторил майор. – Четвертая свободна?
– Ну так резерв, – пожал плечами дежурный.
– Туда определи. И смотри без дураков.
– Да понял я, Кирилл Андреевич.
– Выполняй.
– Иди, болезный. – Дежурный подтолкнул Потеева ключами.
Оглядываясь на Парфенова, что уводил за собой Бойко, парень снова расплакался. Цокая высокими каблуками, он пошел с дежурным.
– Говномес, – зло сказал ему вслед Федя.
* * *
– У нас давно уже нет статьи за… – Слова не шли, Бойко сглотнул вязкую слюну.
– Мужеложество, – подсказал Парфенов. – Вы правы, такой статьи нет. А вот статья за убийство никуда не делась. И вряд ли денется, пока мы живы.
– Убийство? – удивился Валентин Игоревич.
– Убийство, – кивнул Кирилл. – С отягчающими обстоятельствами. Очень большой срок.
– Но… Я не понимаю.
– Не понимает он! Как девок мочить, он понимает. Как с мужиками перепихиваться, понимает. А тут дурака включил, – вспылил Федя.
– Что? Вы думаете, это я этих девушек?
– Ну а че нет? – не унимался Егоров.
– Нет. Я никогда. Я не способен на убийство. Это Лина Журавлева вам рассказала? Она? Это моя клиентка, очень сложная. Но это неправда! Она просто мстит мне за то, что не ответил на ее чувства! Поймите, я ни в чем не виноват! – Валентин Игоревич посмотрел прямо на Парфенова, заламывая руки.
Холодные серые глаза полицейского смотрели в упор. На его лице не было ни презрения, ни открытой угрозы. Впервые Бойко не мог просчитать реакцию другого человека. Все его психологические навыки и опыт работы с разными людьми куда-то улетучились.
– Еще и журналистку приплел.
– Я могу поклясться чем угодно, что не имею ни малейшего отношения к этому ужасу. Это все глупая месть отвергнутой женщины.
– Так! – Парфенов хлопнул ладонью по столу.
Даже Федя, который собирался что-то сказать, закрыл рот. Валентин Игоревич снова весь скукожился, вжав голову в плечи.
– Сейчас уже слишком поздно. До утра посидите в камере. И мой вам совет, думайте очень хорошо. Потому что утром я приведу вас в этот кабинет, и вы будете отвечать на каждый мой вопрос.
– А Павлик?
– Ваш Павлик нас пока не интересует.
* * *
– Шеф, зачем вы его отпустили? – спросил Егоров. – Пусть бы посидел, может, мозг прорезался бы.
– В смысле?
Полицейские стояли на парковке перед отделом. После дождя воздух пах озоном. На асфальте блестели лужи, отражая свет фонарей. Стало прохладно.
– Ну, знал бы, что не надо в бабские платья рядиться.
– Это ж не от него зависит.
– А от кого? Насмотрелся всякого, вот и выделывает. Его ж лечить надо.
– По-твоему, это болезнь, что ли?
– А нет? Если мой Сашка только вякнет, что ему мальчики нравятся, я ему лично башку откручу. Нет, это по-любому ненормально. Не может один мужик хотеть другого.
– Федь, а помнишь, как я вас с Городом застал за просмотром лесбийской порнухи в рабочее время?
– Так и что? Мы ж тогда все наряды отпахали. И больше ни-ни.
– Ну так геи – это те же лесбиянки, только мужики.
– Вот этого не надо, шеф. При всем уважении. Когда мужик мужика под хвост кроет – это мерзко. Прям до тошноты. А то девочки. Нежные, красивые.
– Иди домой, Федь, – прервал разговор Парфенов. – Я устал, ты устал.
– Подбросите меня?
– Мне в другую сторону.
* * *
– Слышь, Журавлева, ты что, на сторону материал готовишь? – Редактор не предложил Лине сесть.
– Нет, Игорь Семенович. С чего вы взяли?
Лина не выспалась. Полночи она прокрутилась на кровати, перебирая в голове все события сумасшедшего дня. Гриша не звонил Парфенову, Парфенов не звонил Грише. Никакой информации, кроме того, что Бойко задержан. И что с этим задержанием что-то не так. Если Бойко виновен и его взяли с поличным, то почему Города не отозвали? Если не виновен, то почему его задержали?
– Ты меня слышишь? – Игорь Семенович пощелкал пальцами, привлекая внимание журналистки.
– Да, извините, плохо спала.
– Мне все равно, как ты спишь, Журавлева! Мне нужно, чтобы ты стабильно выдавала материал. А у тебя что? Ты свою последнюю статью сама читала? Это что за лепет?
– Почему лепет? Все по существу…
– А последнее? «Берегите себя, позаботьтесь о собственной безопасности». Где накал? Где призыв к решительным действиям? Где твой информатор?
– Я работаю над статьей. Там вроде кого-то задержали.
– И ты здесь? Ты должна сидеть в своем чертовом кабинете и стучать по кнопкам. Кого задержали? Как? Когда? Где? Доказательства причастности. Я тебя что, учить должен?
– Игорь Семенович, у них пока ничего не понятно еще. Вот к концу дня, наверное.
– Так, Журавлева. Я не посмотрю, что большие боссы что-то в тебе рассмотрели. Я тебя переведу в культотдел до конца жизни. Ты будешь писать про детские утренники и манную кашу, которую сейчас мне тут жуешь! Я ясно выражаюсь?
– Вообще-то у нас крепостное право давно отменили, если вы не заметили. И человек может свободно менять место работы. Не думаю, что с моим опытом я никуда больше не устроюсь.
– Да ты что себе позволяешь?! – взбесился редактор. – Ты как со мной разговариваешь?
– До свидания, Игорь Семенович. Вечером я, возможно, пришлю материал. – Лина вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Журавлева! – донесся крик босса.
– Он тебя уволит, – сказала Вика, косясь на дверь редактора.
– И хрен с ним, – равнодушно отозвалась Лина.
* * *
– Итак, Валентин Игоревич, у вас была целая ночь, чтобы подумать. – Кирилл помешал ложечкой в стакане.
– Мне не в чем признаваться. – Бойко сжимал в руках одноразовый стаканчик с чаем.
Выглядел психоаналитик осунувшимся и каким-то враз постаревшим. Небритые щеки, мятая рубашка, ботинки без шнурков.
– То есть вы отрицаете свою причастность к убийствам девушек?
– Конечно, отрицаю! Я этого не делал.
– Тогда расскажите, лучше со всеми подробностями, где, с кем, как долго вы были вот в эти дни, – Парфенов пододвинул задержанному лист с датами.
– Озерки? – удивился Бойко, увидев первую строчку.
– Да, Озерки. Вы ведь были там нынешней весной? У своего приятеля Ивана Ивановича, который работает в озерковском морге.
– Да, я у него был. В конце марта. Гостил почти неделю. При чем тут это?
– Пишите, Валентин Игоревич.
Парфенов пил кофе и смотрел на Бойко. Тот морщил лоб, тер виски. На третьей строчке, где была дата убийства Мацкевич, Бойко застрял.
– Не можете вспомнить, что делали в этот день?
– Мне нужны гарантии…
– Какие гарантии? Сейчас мои ребята проводят обыск в вашей квартире. И если они найдут хотя бы