– Хороший вопрос, – хозяин кабинета с интересом взглянул на Ирину. – Видите ли, в чем дело… Тогда, в середине девяностых годов, в музейном деле творилось черт знает что. Даже в столицах пропадали ценнейшие экспонаты, люди без стыда и совести разворовывали музейные коллекции. Это в столицах, можно сказать, на виду у общественности! А там, в провинции, дело было еще хуже. Директором их местного музея был в то время очень сомнительный человек, и Варвара опасалась, что, если она сообщит ему о своей догадке, картина тут же уплывет за рубеж. Вот она и хотела сначала заручиться моей поддержкой… У меня, знаете ли, и в то время было в некотором смысле имя…

– И что же случилось дальше? – поторопила его Жанна, скосив глаза на часы.

– Вы куда-то торопитесь? – поинтересовался Вольфганг Степанович, заметив ее взгляд.

– Мы – нет, но ваша секретарша сказала, что у нас только двадцать минут…

– Нелли Львовна строга! – Мужчина рассмеялся. – Я ее сам побаиваюсь! Но не бойтесь, я вам все расскажу!

Он нажал кнопку на столе и проговорил:

– Нелли Львовна, принесите пожалуйста… Чай, кофе? – Он оглядел подруг.

Все согласились на чай, и через минуту секретарша величественно вплыла в кабинет с подносом.

– Итак, – продолжил Вольфганг Степанович. – Я крайне заинтересовался и поехал в Новинск. Но, к своему величайшему сожалению, опоздал! Дела, знаете ли, задержали.

Он на секунду замолк, помешал ложечкой сахар в своей чашке и печально продолжил:

– В музее произошла кража. Украдено было несколько картин из последнего поступления. Поскольку официально они были приняты на хранение, как не представляющие большой художественной ценности, то и стоимость украденного считалась небольшой, и местная милиция не слишком надрывалась. Можно не добавлять, что дело так и не было раскрыто. Но среди похищенных музейных экспонатов была и та самая картина… Две коровы, покосившийся забор, свинья. Бедная Варвара Никитична от расстройства даже слегла. Она металась в жару и все повторяла, что виновата в пропаже бесценной картины, скрытой под той мазней, что не приняла своевременно мер, не уберегла такую ценность… Хотя как раз она приняла все возможные меры, даже настояла незадолго до кражи, чтобы в музее установили самую современную сигнализацию. Уж не знаю, как она уломала директора, но только и сигнализация не помогла. Воры очень ловко отключили ее…

Вольфганг Степанович немного помолчал и добавил печальным голосом:

– Несчастная Варвара Никитична была совершенно одинока, ни детей, ни родни… Хорошо, что у нее был жилец, приятный молодой человек, очень вежливый… Он ухаживал за ней, как родной. Однако никакой уход не помог, она просто перестала бороться за жизнь и вскоре умерла.

– Вежливый молодой человек? – переспросила Ирина, вспомнив недавний разговор с генеральшей Недужной.

– Да, очень вежливый, и с прекрасными руками! Часы мне починил, до сих пор ходят… – Себастьянов взглянул на запястье. – Кстати, это именно он установил в музее сигнализацию.

Подруги переглянулись. Жанна вытащила из сумочки фотографию Туфлина, переснятую с его уголовного дела.

– Вам это лицо незнакомо? – спросила она, положив снимок перед Вольфгангом Степановичем. Тот неторопливо надел очки в позолоченной оправе, наклонился над фотографией и кивнул:

– Да, это он! Весьма приятный молодой человек! А как сложилась его дальнейшая судьба?

– Этот приятный молодой человек отсидел за кражу старинной иконы, – невозмутимо сообщила Жанна. – Срок ему дали большой, поскольку он вор-рецидивист, и в основном специализируется на кражах произведений искусства.

– Да что вы говорите! – ахнул Вольфганг Степанович. – Какой обманчивой бывает человеческая внешность!

– Ну, что, подружки, – спросила Жанна, когда они снова оказались в машине, – чем вам помог разговор с этим Себастьяновым?

– Растяпа он! – в сердцах высказалась Катерина. – Просила его сокурсница поскорее приехать, а он все тянул. Вот и упустил картину.

– Ну, он не виноват, – вступилась Ирина, – все же деловой человек, не может так сразу с места сорваться. Просто этот Туфлин ловок оказался, успел раньше всех. Да, Катька, наш знакомый майор Продольный оказался полностью не прав. В Новинске оказалось есть что красть. Значит, этот Туфлин картину упер, потом привез ее в Петербург, потому что вот уж продать картину в Новинске уж точно было некому. У тетки своей Мурзикиной он картину держать побоялся, потому что понял, наверное, что она очень ценная. Спрятал он картину, а ключ и пропуск сунул в тайничок. А сам, как полный дурак, поддался на уговоры Капитонова и решил еще и икону украсть. Вот бог его и покарал.

– Девочки, вы без меня туда не ходите, – велела Жанна, – потом вместе пойдем…

– Конечно! – Ирина с Катей дружно закивали.

Ирина включила компьютер и защелкала клавишами.

– Как называется контора, в которой трудился Туфлин? – спросила она Катю, не поворачиваясь.

– Какая контора? – растерянно отозвалась подруга.

– Еще спроси, кто такой Туфлин! Катька, прекрати придуриваться, возьми себя в руки!

– Ах, эта! – Катерина взяла со стола пропуск и прочитала:

– Промстром… тьфу, Промстройбыт… стройсбыт… Нет, это же просто язык сломаешь!

– Давай сюда! – раздраженно проговорила Ирина. – Это же так просто: «НИИ Промстройсбытспецтранс»!

– Да? Тебе кажется, это просто?

– Ладно, не будем препираться по мелочам! – отмахнулась Ирина. – Смотри-ка, а этот «Промстром» расположен в центре – в Виленском переулке!

– Поехали туда! – встрепенулась Катерина. – Это же совсем недалеко!

– Без Жанки? Ведь мы же ей обещали…

– Слушай, я больше ждать не могу! Если бы ты видела, как ужасно выглядит Валек! Худой весь и какой-то желтый…

Ирина хотела сказать, что худой Валек вовсе не оттого, что сидит в камере, он таким и вернулся. И желтый тоже не от болезни, а потому что загар с него сходит, но решила, что Катька ее возражений не примет, может еще и побить.

– Ну и что мы там будем делать? Спросим: «Ах, не работал ли у вас случайно вор-рецидивист Туфлин и не спрятал ли он здесь чего-нибудь ценного, вроде облицовки «янтарной комнаты»?

– Ну, зачем ты так? Может быть, на месте нам придет в голову какая-нибудь свежая идея? Я просто не могу сидеть сложа руки! Как представлю, что Валек сейчас томится в заключении…

– Ну ладно, – согласилась Ирина, – поедем… может быть, действительно нас осенит при виде этого «Промстройсбыта»!

НИИ с труднопроизносимым названием располагалось в мрачном шестиэтажном здании из серого камня, отдаленно напоминающем то ли рыцарский замок, то ли готический собор. Подруги вошли в просторный холл. Перед ними оказалась будка вахтерши с турникетом, сбоку от нее пристроился лоток с самыми разными мелкими товарами, от семян огородных растений и комнатных цветов до дешевых очков и книжек в ярких глянцевых переплетах. За лотком скучала женщина средних лет в соломенной шляпке с искусственными цветами.