Луаны; ничего похожего на то, как себе представляла раньше подобные сооружения Анна. Никаких бетонных полей и взлётных полос, на которых бы гордо высились космические корабли. Серебристая поверхность раскрывалась перед очередным космическим гостем и принимала его внутрь скалы, где гасились за счёт специальных установок антигравитаторы и сбрасывался излишек опасной для планеты энергии. Их пассажиры оказывались в подземных уровнях порта, из которых попадали в залы распределителей и наружу, на смотровые площадки, с которых можно было улететь на лёгких флаерах, большом воздушном трамвае, или спуститься в прозрачном лифте прямо вдоль скалы, мимо грандиозного водопада, к подножию.

Внутренности Луанского порта ничуть не отличались от внутренностей обоих терминалов, на которых успела побывать Анна, только вот запах.… Сначала ей показалось, что пахнет какими-то цветочными духами; потом к этому запаху примешался запах мокрой земли — недавно прошёл дождь. Анна поняла, что это запах тропических цветов, а потом увидела и сами цветы: они в изобилии окружили смотровую площадку, на которую вывела её судья. Молоденькая кортианка была обвешана гирляндами, которые продавала встречающим кого-то; на ней было так мало одежды, и так она была хороша, что Анна несколько секунд не могла отвести от неё глаз, пока остальные чудеса Луаны не затмили первые впечатления. Корта обрушилась сразу вся и на все органы чувств Анны, так, что голова пошла кругом. Много солнца, много тепла, много цветов, много простора, и резкие, терпкие, сладкие запахи: зелени, близкого моря, цветов, тропических испарений. Именно запахи не позволяли усомниться в реальности происходящего. Шумела Луана далеко внизу, кричали птицы и животные в джунглях, свистели, бегая по камням, ящерки, играла музыка, разговаривали и смеялись люди. У Анны, привыкшей к замкнутому пространству и тишине, голова шла кругом, даже тошнило немного от непривычных запахов, но она не хотела бы сейчас очутиться даже на Грите, ни за что на свете! Душа её, истосковавшаяся по простору и свежему воздуху, металась и ликовала, так, что хотелось смеяться и кричать. Всё вызывало в ней восторг: и шевеление под лёгким ветром буйной зелени, и рябь на поверхности реки, и грохот водопада где-то далеко…

— Вы давно в космосе? — Спросил вдруг Нита Эшен.

— Больше года! — Сказала Анна, и слёзы брызнули у неё из глаз. Пробормотала, тщательно вытирая глаза:

— Простите, я так… перенервничала немного…

— Да что вы! — Возразил Нита Эшен. — Это нормально. Я всего два месяца провёл в космосе. Когда меня пытались вылечить. И то плакал, как мальчик.

— Вылечить?.. — Анна смутилась, но он не обиделся:

— Я один из немногих, выживших в Геште. Меня буквально из кусочков сшили обратно. Глаза так и не смогли окончательно спасти, но от искусственных я отказался. Каждые две недели мне делают новую операцию. — Он снял очки, и Анна испуганно посмотрела в его глаза: окружённые шрамами, они были разными: один был живым, а второй совершенно мёртвым, тусклым, как камень, глядевшим вверх и чуть в сторону. Судья посмотрела на него с такими нежностью и состраданием, что Анне стало не по себе. Она некстати подумала, что никто не смотрел так на неё, на взрослую, по крайней мере. Разве постоянные операции на глазах — большая плата за такую нежность?

— На Грите уникальные лаборатории. — Произнесла она несмело. — Я думаю, если всё пойдёт хорошо, и он будет здесь, можно будет…

— Конечно. — Мягко произнесла судья. Нита Эшен усмехнулся, и надел очки. Лифт остановился. Они были у подножия скалы.

Верхний Город теперь был прямо под ними. Заросли лепидодендронов окружали площадку, на которой лифт оставил своих пассажиров; немного выше площадки в скалу врос небольшой старинный кортианский храм. Сравнить его с чем-то земным было сложно; множество тонких колонн и яйцевидных арок, странные гротескные фигуры, увитые тропической зеленью, множество тонких водяных струй, падающих на мраморные ступени… Анна загляделась на него, а судья сказала:

— Дом Вера приглашает вас пожить у них эти несколько дней, которые уйдут на сборы. Я, разумеется, приглашаю вас тоже. Но вы можете остановиться и в собственном Доме. Что для вас более приемлемо?

— Собственный дом был бы… я не хочу показаться неблагодарной, но мне очень любопытно, понимаете?

— Понимаю. Конечно. Как выяснилось недавно, на имущество Руэлов имеется ещё одна претендентка; по факту она приходится двоюродной племянницей Кейвару. Она знает о вас: ваш Ликаон назвал при ней ваше имя, — и мы полагаем, что ей необходимо на время исчезнуть с Корты. Скажем, полететь с вами на Грит? Она может оказаться полезной.

— Она? — В некотором замешательстве переспросила Анна.

— Туи Асте, очень юная девочка, ей и шестнадцати нет. Я боюсь, что сейчас, когда ситуация начнёт проясняться, она неизбежно попадёт под удар. Мы с Эшем — люди закалённые, и уже очень давно ничего не боимся; Дом Вера — многочисленный и опасный, а она совсем одна. Она, как бы это сказать, нонсенс, сирота, Дом Туи не существует более, но войти в родственный Дом Заэм и утратить имя она не захотела. Это редкое мужество для мероканки — решиться остаться без опёки и защиты Дома, — и мы приветствуем его, но в данной ситуации ей грозит нешуточная опасность. Община, конечно, постарается защитить её, но, не опасаясь мести Дома, заинтересованные персоны могут пренебречь этой защитой. Такое уже, к нашему прискорбию, случалось. Община не обладает тем эмоциональным полем защиты, какое имеет Дом, мы выполняем долг, и только.

— Я понимаю. — Анна действительно понимала. В её жизни был момент, когда, стремясь защитить сына, она на этой самой эмоции совершала невероятные вещи. Она помнила, как её внутренний порыв подчинял даже эмоции других людей, уступавших в ситуациях, где уступка казалась невозможной. Мысли о Доме становились с каждым часом всё более осязаемыми и конкретными. Она начинала понимать, сердцем, что такое Дом.

«Бедная девочка. — Думала она об Асте. — Бедный Ив».

Флаер изящно спланировал к небольшому острову на границе Дельты, одному из многих, созданных разрезавшей мраморное плато на неравные части Луан. Ещё буйные в этом месте, воды её разбивались о скалистое основание и, пенясь, обтекали его с двух сторон. Меж двух потоков с восточной стороны, защищённая камнями, образовалась тихая уютная заводь. Хозяева острова удачно и с большим вкусом преобразовали её берег, где обработав мрамор и превратив его в карнизы и ступеньки, где оставив, как было, и бухта выглядела просто идеально. Флаер приземлился на берегу бухты, и вверх, по ступенькам, сквозь буйные заросли тропических растений, пришлось подниматься несколько минут. Где-то на середине пути Анна обернулась: панорама Луаны лежала перед нею на фоне бирюзы