Они и правда были больше похожи на чудо – нежно-желтые звездочки в окружении бурой прошлогодней травы.

– Это точно примула? – спросила Кристина.

– Точно. Мама очень любила такие, у нас по весне целая поляна расцветала возле дома. Знаешь, есть такая средневековая легенда. Якобы примула расцвела на месте, куда апостол Петр уронил связку ключей от царствия не-бесного.

Кристина посмотрела на небо, хмурящееся обещанием непогоды в самом ближайшем будущем.

– Хочешь сказать, что прямо над нами находятся врата в царствие небесное?

Тимур не ответил, и Кристина тихо добавила:

– Спасибо тебе!

– За примулу?

– И за примулу тоже.

– И что она тебе сказала? – Федор с трудом дождался, пока Ася закончит разговор с Кристиной. – Ругалась?

– Нет, сказала, чтобы я в письменном виде представила отчет о поездке. Это нужно уже сейчас садиться писать.

– Тю-ю-ю, норм! Главное, что не ругалась. Вот увидишь – в понедельник стопудово перенесет дедлайн. Кристина Сергеевна у нас тетка отходчивая!

– Тетка?

– Ну не дядька же! Конечно, тетка.

– Значит, вот кем ты меня считаешь? Теткой?

– При чем тут ты?

– Так мы же с ней практически ровесницы.

– Тетка – это не возраст. Тетка – это состояние души. Ты в душе девочка. Особенно когда вот так куксишься. Больше десяти лет я бы тебе не дал. Ну, чего ты? Такой автобус классный! Мы с тобой такие молодцы. Вместо того чтобы лежать на диване и втыкать в экран, мы занимаемся общественно полезным делом.

– Это все хорошо, – согласилась Ася. – Но когда же я буду писать отчет?

– Делов-то! Раз-два и написала. Хочешь, помогу?

Ася с грустью уставилась в окно.

– Ревешь, что ли? Смотри, что я придумал! – Федор требовательно подергал Асю за рукав, и она оторвала взгляд от пейзажа за окном. – Вчерашнюю встречу тебе придется описать. Коротенько так, не вдаваясь в подробности. А сегодня все будешь записывать на диктофон. У тебя же есть диктофон в телефоне, а ну-ка, дай сюда.

Федор забрал у Аси телефон, повозил пальцем по дисплею и удовлетворенно кивнул.

– Ну вот, я тебе его поближе подоткнул. Значит, как начнете говорить, жми, а дальше оно само все сделает. Конечно, у настоящих сыщиков должны быть настоящие диктофоны, но на первых порах и телефон сойдет. Давай, пока едем, потренируйся его включать не глядя.

– Это еще зачем?

– Вдруг жизнь заставит, – многозначительно ответил Федор, и следующие полчаса Ася тренировалась включать диктофон, не вынимая телефона из кармана.

– А что потом? – спросила она, когда поставленная Федором цель была достигнута.

– Потом все разговоры пишешь на диктофон и скидываешь записи мне. У меня есть отличная программка, которая эту запись преобразует в вордовский файл. Тебе останется только прочитать и все, что сочтешь не относящимся к делу, выбросить. Этим даже на обратном пути можно заняться. Я, так и быть, дам тебе свой ноут. И главное, сильно не парься – ты же не собираешься с этой писаниной на «Русского Букера» номинироваться. Или собираешься?

Ася согласилась, что «Русский Букер» ей ни к чему.

– Кстати, – не унимался Лебедев, – можешь пока тихонечко рассказывать диктофону о своей встрече с Риной. Будет не так информативно, как живой диалог, но все же не ручками кропать.

Немного подумав над идеей Федора, Ася нашла ее очень даже привлекательной, и весь оставшийся путь шепотом наговаривала на диктофон историю Рины Харитоновой.

В кафе, где должна была состояться встреча со Светланой Карамзиной, сыщики прибыли заблаговременно. После акварельной красоты весенних улиц, расцвеченных пайетками солнечных зайчиков, кафе показалось пыльным и сонным. И пустым. «Будь я директором, распорядилась бы вытащить столики на улицу! – подумалось Асе. – Пусть прохладно, не страшно. Можно выдавать замерзшим пледы. Зато чувствуешь себя причастным к весеннему волшебству!»

Памятуя о нежелании Рины откровенничать при Федоре, Ася сразу предложила ему сесть за отдельный столик. Он немного побурчал, скорее для проформы, а затем устроился в углу, откуда хорошо просматривалось все кафе. С трудом дождавшись официанта, Федор перво-наперво потребовал пароль от Wi-Fi, затем заказал чай и пирог (какой тут у вас самый потребляемый?), надел наушники и с головой ушел во Всемирную паутину.

Светлана опоздала почти на полчаса, но на ее извинения Ася лишь энергично замотала головой, мол, без проблем. Дело в том, что Светлана была беременна, причем она двигалась так осторожно, так поддерживала живот и с таким видимым облегчением опустилась на стул, что Ася была уверена – роды могут начаться в любую минуту. Очевидно, такого же мнения был и официант, который на этот раз не заставил себя ждать. Он принес заказанный гостьей чай и притормозил у стола, словно хотел сразу получить деньги. А то вдруг у посетительницы начнутся роды, и она не в состоянии будет оплатить заказ.

– У вас это второй ребенок? – спросила Ася и мысленно выругала себя за такое безалаберное начало разговора. Как же ребенок может быть вторым, если существует Агния и к Рине Светлана приезжала, будучи в положении. Значит, это – третий? А может, она не хочет говорить об Агнии? Может, эти воспоминания ей неприятны? Ася посмотрела на Федора в поисках хотя бы мысленной поддержки, но тот лишь покачивал головой в такт неслышимой музыки и не отводил глаз от экрана.

Однако на потном, слегка отечном, но не лишенном привлекательности лице Светланы не отразилось никакого недовольства.

– Это шестой, – сказала она, положив руку на живот.

– Шестой? – недоверчиво переспросила Ася, у которой дар речи пропал на секунду от такого немыслимого количества детей. А еще в ее понятии мать маленьких детей должна быть уставшей, замотанной, находящейся в состоянии хронического недосыпа, нехватки времени и средств. Светлана же выглядела ухоженной, а мягкие туфли на отекших ногах наверняка обошлись своей хозяйке в круглую сумму.

– Думаю, еще одного, и хватит. Семь – счастливое число.

– Агния была первой?

– Агния? Ах, ну да… Слышала бы Мадлен, на какое имя отзывается ее родная дочь! Видела бы, в каком клоповнике она живет!

Ася поняла, что под клоповником Светлана подразумевает дом Рины Харитоновой, и весь трепет, с которым она относилась к собеседнице, мигом испарился.

Но Светлана, несмотря на объемы, толстокожей не была. Она сразу почувствовала перемену в Асином настроении.

– Знаете, дом, в котором я родилась и прожила шестнадцать лет, был гораздо хуже. Девчонке повезло, что ее по-настоящему любят. А мои родители часто вообще не помнили о моем существовании. Они обо всем забывали, пока не кончалась водка. Кончалась – да, тогда были пьяные слезы, слюнявые поцелуи, признания в любви, относительно нормальная жизнь. А потом снова запой и снова беспамятство. И все-таки, когда мать узнала, благодаря чему я купила квартиру в Рослани, она прокляла меня. Представляете? Моя ни в бога, ни в черта не верующая мать прокляла меня.