— Я нашел справедливость для Мэйс и потерял все, — отвечаю, и понимаю, что во мне больше нет злости. Это просто факт. С появлением Вирны в моей жизни все изменилось, в том числе, я сам. Но едх, почему-то винить ее больше не получается.

— А ты случайно не спросил, что потеряла она?

Последний вопрос Кьяны возвращает меня на землю. Что я там говорил про не получается винить?

— Проблема в том, что сколько бы я не спрашивал, она все время лжет, — устало говорю я.

— Может, проблема в том, что ты не так спрашиваешь, Лайтнер?

Может.

А может, мы просто несовместимы.

Кьяна осторожно стирает слезы с щек, шмыгает носом, но все равно умудряется выглядеть решительной, и я вспоминаю, что нужно от нее отодвинуться.

— Даже не представляю, что Вирна чувствует после того шоу. Она ушла на половине. Просто сорвала с себя микрофон.

Как это похоже на Мэйс.

— Не представляешь, но хочешь знать? — догадываюсь я.

— Очень. Я отправила ей сообщения со словами поддержки, но она даже его не прочитала. Понимаешь, она игнорирует все мои попытки ей помочь.

Еще как понимаю!

— Просто посмотри видео, — просит Кьяна, — вот увидишь, я права.

— Я посмотрю шоу и поговорю с ней, — обещаю я. — Нормально поговорю, а не как обычно. Но не могу ничего обещать. Мэйс для меня загадка, и мне сложно сказать, когда она говорит правду, а когда лжет.

Одна байка про лиархов чего стоит!

— Просто поддержи ее. Пусть она не чувствует себя брошенной и забытой, как моя Эрин. Она тебя послушает, потому что любит.

А вот это будто удар под дых.

— Ты ошибаешься, — говорю я.

— Ты еще большая маруна, чем я думала, Лайтнер Кьярд. К тому же, совершенно слепая.

Я складываю руки на груди:

— Предлагаю перестать меня оскорблять, если ты по-прежнему хочешь встретиться с Эн.

— С раг’аэной? — у Кьяны загораются от предвкушения глаза. — Я готова в любое время.

— Только возьмем с собой Хара, — предлагаю я, — а то я чувствую себя неловко.

— Мы доверяем друг другу. Попробуй как-нибудь, это приятно.

Кьяна уходит, а я нахожу запись шоу и просматриваю его. Нужно было начинать с него, не с глупых заголовков! Если бы не имя, я бы вообще не узнал Мэйс. Такой она никогда не была в Кэйпдоре, такой она не была, даже когда я выловил ее из океана. Бледной, безжизненной. Оживает Вирна только в мгновения, когда рассказывает про Ромину. Только тогда я узнаю яростную, живую Мэйс.

Отстраненно досматриваю шоу до конца, хотя после драматического ухода Вирны ничего интересного не происходит. И понимаю, что честно собираюсь выполнить обещание, данное Кьяне.

Я собираюсь поговорить с Мэйс об этом. Но теперь на своих условиях.

Тем более что у меня есть повод.

Вирна Мэйс

Обычно я влетала в «Бабочку» на полном ходу, но сейчас просто физически не могла заставить себя туда войти. Изначально думала о том, чтобы не ехать вообще, но если не ехать вообще, тогда на все, что я делала, из-за чего я вообще согласилась на это интервью, можно было смело класть ласты. Поэтому я поглубже вдохнула и шагнула за двери служебного входа.

— Вирна, привет!

— Привет!

Разом поприветствовали меня охранники.

— Крутое интервью!

— Моя дочь в восторге. Здорово ты всех их сделала!

Я ничего не сделала, захотелось сказать мне. Я сбежала. Это первое. И второе — я совершенно не гордилась даже тем, что успела наделать, но в глазах охранников горели самые что ни на есть неподдельные восторг и восхищение.

— Как тебе вообще это удалось?

— Как это пропустили в вещание?

Хотела бы я знать, но это все были вопросы к Дженне, а я была настолько на нее зла, что не хотела видеть вообще. По крайней мере, сегодня.

— Ну хватит, не наседайте на девочку, — произнес Бардж. Тот самый охранник, с которым я познакомилась, когда впервые пришла в «Бабочку» искать Лэйс. — Она и так много всего сделала сегодня, а у нее еще смена. Дайте пройти.

Все охранники, четверо здоровенных мужчин, смотрели на меня как на героиню, и я сделала то же, что и сегодня в студии — попросту говоря, сбежала. Ладно, по крайней мере, это было не настолько плохо, как представлялось изначально. Потому что изначально представлялось очень и очень плохо, и разговор с сестрой стал тому подтверждением. Я уже начала привыкать к тому, что мы с Митри либо не разговариваем вообще, либо рычим друг на друга. Но это вышло как-то совсем остро.

— Как это на тебя похоже, — заявила она, едва вернувшись домой. Честно говоря, я и сама недавно вернулась, потому что до этого сидела на берегу моря и смотрела на падающий в него снег. Пелена была настолько густой, что казалось, море стирает границы неба, а небо поглощает море.

— Ты о чем?

— О том. — Митри швырнула сумку на пол и пнула ее ногой, та отъехала в сторону шкафа. — У тебя пропала сестра, а ты ни словом… ни словечком о ней не обмолвилась, хотя обещала мне… нам, что ты ее найдешь!

— Тай, иди к себе, пожалуйста, — попросила я.

— Я тоже пойду. — Митри шагнула вслед за младшей, но я перехватила ее за локоть.

— Надо поговорить.

— С тобой? Нет, не надо. Не хочу говорить о том, как ты, краснея и бледнея, сбежала при одном упоминании Лайтнера К’ярда, хотя могла сделать их всех!

— О чем ты говоришь, Митри?!

— О том, что Лэйс исчезла, Ромина сбросила тебя в океан, въерхам плевать, сколько людей сдохнет от голода, но все, о чем ты можешь думать — так это парень, которому нет до тебя никакого дела!

— Я, по крайней мере, за ним по льярийням не бегаю.

У сестры сверкнули глаза.

— Ненавижу тебя!

Митри рванулась с такой силой, что чуть не оставила у меня в кулаке рукав, а потом швырнула куртку на пол и скрылась за дверью. Я посмотрела ей вслед и пошла на кухню, варить себе льяри, потому что после заснеженного побережья в тепле начинало клонить в сон. Озябшие пальцы слушались плохо, но все-таки слушались, потом я сидела у себя в комнате и дула на дымящийся в чашке напиток, глядя как Ландорхорн укутывает снегом.

Словом, если брать разговор с сестрой и разговор с охранниками, то последний прошел весьма позитивно. Правда, сейчас мне еще предстоял разговор с девушками, поголовно влюбленными в К’ярда по умолчанию. Когда я об этом думала, я начинала жалеть, что меня не смыло собственноручно вызванной волной в океан.