Все общечеловеческие святыни: семья, дружба и любовь – также отжили свое. Они выброшены на свалку истории, сгорели в термоядерном пламени Войны. Дети убивают родителей, родители продают своих детей за кусок хлеба. Сегодня кто-то клянется тебе в верности и вечной дружбе, завтра же сдаст кому-нибудь за горсть патронов к автомату, за миску похлебки.

Женщины продают себя, чтобы выжить, мужчины покупают. Тех, кто лучше выглядит, – дороже, страшненьких, ясное дело, подешевле. Хотя дело-то не во внешности, дело на самом деле в умении.

Все, что тогда, в прошлой жизни, было редкими исключениями из правил, вызывавшими «шок общественности», стало нормой. Обыденностью. Такое происходит сплошь и рядом.

– И твоих выдуманных святынь тоже больше нет, – ответил Нельсон девушке. – И ничего нет, понимаешь? Мы либо уже мертвы, либо близки к этому.

– А зачем тогда бороться? – все так же громко спросила Карина. – Зачем идти куда-то, кого-то спасать?

– Пусть эти суки сдохнут сегодня. А я завтра. Это все, чего я хочу.

* * *

Спутники двигались мимо рядов практически одинаковых гаражей, выглядевших как выложенные друг за другом спичечные коробки. Истерика Карины закончилась, стоило мародеру ответить на ее вопросы. Она молча двигалась вслед за Нельсоном, злобно сжимая и так не особо пухлые губы.

Им пришлось перебраться через небольшой ручей, после чего перейти через трамвайные пути, которые вели в пригородный дачный поселок. Оба раза радиометр щелкал и высвечивал пугающие цифры. Оба раза мародер поторапливал девушку – ему хотелось свести и так кратковременное воздействие до минимума.

Фон здесь был выше, чем в остальном городе. Воронка на месте ТЭЦ и завода двигателей была видна отсюда невооруженным взглядом. Было видно даже рухнувшую полосатую трубу на фоне бетонного крошева от горизонта до горизонта.

Вскоре гаражи скрыли эту картину от взглядов спутников. Мародер и Карина шли мимо одинаковых металлических дверей. Некоторые были варварски взломаны, другие – аккуратно вскрыты. Правда, непонятно, что собирались найти в них взломщики. Нетронутую машину? Так машина сама по себе бесполезна, главное – топливо, а за двадцать лет любой склад горючего превратился в кучу канистр и цистерн, заполненных парафином и осадками.

Так уж получилось: когда люди только-только спустились под землю, покинуть город не давал высокий уровень радиации. А когда он более или менее спал, поверхность захватили мутанты. А теперь машины абсолютно бесполезны, пусть и стояли двадцать лет в гараже.

Одни из тяжелых ворот были открыты настежь. Три обглоданных временем и зверьем скелета скалились из темноты белыми зубами. Любопытство заставило Неля повернуть туда, осветив темноту лучом налобного фонаря.

Кости сломанные, как будто люди погибли в драке. Рядом лежали и орудия убийства – два перемотанных изолентой куска арматуры и тяжелый газовый ключ. Наклонившись над скелетами, мародер поворошил кости и извлек лопаточную кость.

– Видишь эти бугры? – спросил мародер у девушки. – У нормального человека их быть не должно.

– А остальные кости человеческие?

Мельком оглядев кучу костей, Нельсон положительно кивнул, после чего встал и двинулся в глубь гаража, где ровными кучками лежали пожелтевшие картонные упаковки с изображениями различных электронных устройств: от смартфонов и GPS-навигаторов до ноутбуков последних моделей.

– Мародеры, – пояснил Нель, взяв одну из коробок с изображенным на ней обкусанным яблоком. – В принципе, логично: сперва же никто не понял, что государство рухнуло. А такие устройства раньше стоили очень и очень дорого… По крайне мере, я позволить себе такую штуку не мог.

Сняв крышку с коробки, мародер вынул из нее пластиковую коробочку поменьше и сжал в руке, нажимая на небольшую кнопку на верхней грани. Через секунду корпус треснул под пальцами Неля, и из него потекла какая-то жидкость.

– Мать! – ругнулся Нельсон, отбрасывая телефон прочь. Сдохший аккумулятор протек ему на перчатку, он судорожно схватил с пояса флягу и, зажав ее под мышкой, свободной рукой свинтил крышку.

– А откуда наросты? Ну, на костях, – полушепотом спросила девушка. После своей истерики в гроте она вела себя подозрительно тихо: то ли голос пропал, то ли стало стыдно за это бурное проявление эмоций.

– А хрен его знает, – ответил мародер, сосредоточенно смывая электролит водой из фляги.

Наполовину обрушившийся мост через Мелекеску являл собой удручающее зрелище: то тут, то там торчали куски проржавевшей арматуры, дорожное полотно превратилось в кучи асфальтовой крошки, большая часть металлических ограждений рухнула вниз в воду.

Мародер не видел в этом абсолютно ничего удивительного – время, погода, коррозия, отсутствие обслуживания. В общем, обрушение моста было предсказуемо.

Под утро снова похолодало, но не настолько, чтобы вода замерзла: медленное течение реки продолжало свое движение. С другой стороны, даже если там стоял бы лед сантиметров в тридцать толщиной, мародер не рискнул бы переправляться пешком.

Рыба – она и до Войны бывала крупной и сильной, а уж сейчас, когда птицы выросли до размеров хорошего внедорожника… Как-то не радовала мародера перспектива оказаться утянутым в воду.

Кое-где железобетонные опоры не выдержали груза времени и рухнули в воду. Значило это только одно – скоро та же участь постигнет и остатки этой конструкции. Значит, прямого пути на ГЭС больше не будет и придется переходить через другой мост, сразу за Орловским кольцом. И давать крюка километров в пять.

А в те места мародер не забирался уже несколько лет.

– Что за переход? – спросила девушка, указав на уходящую вниз лестницу.

– «Бумажников», – поморщившись от того, что его отвлекли от мыслей, ответил Нель. – Заброшенный. Герма открыта, кто там сейчас живет… Не знаю. И выяснять желания нет, если честно.

Внезапно на мародера навалилась странная апатия. Боль в голове, только что ритмично пульсировавшая в такт бьющемуся сердцу, притупилась, но облегчения это не принесло. Нельсон понял, как сильно он устал, и больше всего ему хотелось бросить все и завалиться куда-нибудь спать. Можно даже прямо здесь, на обочине.

– А почему бросили? – спросила девушка, никак не желавшая успокоиться. – Что-то не так с защитой?

– Да не совсем. Все вроде нормально было… Там шарки заползали… Черт знает как, то ли через вентиляцию, то ли через еще что… Ну, рачки маленькие, они не опасны, наоборот, их даже разводят и жрут в некоторых переходах.

Паузы между предложениями становились все продолжительнее и продолжительнее, а головная боль исчезла совсем. Это было странно: таблетки, которые Нельсон принял чуть раньше, с ней не справились, а сейчас она утекала сама по себе, будто кто-то открыл сток в наполненной водой и пеной ванной.