И поскорее скрылся в ванной.

Когда он вернулся через пятнадцать минут, все было убрано,стол чисто вымыт, но не зря он был знаком с Лизой достаточно долго и хорошо ееизучил. Он посмотрел ей в глаза и понял, что она не скоро простит ему то, чтоей пришлось разгребать за ним грязь. Вместо того чтобы окончательно сломить,эта мысль придала ему бодрости. Или же он воспрял духом после горячего душа.

Он не успел купить еды, и на столе стояла тарелка сзасыхающим сыром и кусками черствеющего батона. Михаил тут же вспомнил, как егомама из такого же набора продуктов умела сделать вкуснейшие гренки с сыром, идаже сглотнул слюну, почувствовав несуществующий запах. Отчего-то вспомниласьта девчушка из супермаркета, Аля. Уж она-то не стала бы подавать близкомумужчине к чаю одну черствую булку! Он невольно заулыбался, вспомнив, при какихобстоятельствах они познакомились. Забавная какая девчонка, надо же – именисвоего стесняется…

– Садись! – пригласил он Лизу. – Уж чем богаты…

– Спасибо, я совсем не голодна, – проговорилаона, – и вообще я ненадолго.

Этим, надо полагать, она хотела дать понять Михаилу, что насегодня никаких постельных утех не предполагается. Михаил, сообразив это, неслишком огорчился, ему тоже сегодня было не до этого. Он устал, бегая поподвалам, и вообще хотелось на свободе поразмыслить насчет прадедова тайника.

– Ты обещал показать мне часы, – напомнила Лиза.

– Какие часы? – Михаил поперхнулся горячим чаем.

– Те самые, серебряные, папино наследство, – терпеливообъяснила Лиза.

– Я… я не могу. – Михаил отставил чашку. – У меняих нет.

– Где они? – Лиза повысила голос. – Ты обещал ихпринести!

Михаил вспомнил, что ничего ей не обещал, однако, возможно,она не так поняла.

– Да зачем они тебе? – Он тоже невольно повысилголос. – Что особенное ты хочешь увидеть? Обычные недорогие часы, ничего вних нет интересного…

Видя, как сверкают ее глаза, он из чистого упрямстваповторял одно и то же. Теперь он уже не собирался рассказывать Лизе ничего прочасы. Во-первых, это его личное дело, а во-вторых, он не любит, когда на негодавят.

– Но ты же обещал… я специально из-за этого пришла… – Онаподбежала и обняла его за плечи. – Миша, ну что тебе стоит? Ну где они, нускажи… Ты отдал их кому-то, зачем?

– Нет. – Михаил освободился из ее объятий. – Яникому их не отдавал. Они на работе, в сейфе.

– Так поедем за ними!

– Не вижу необходимости. – Михаил собрал всю своютвердость. – Я сегодня устал, волосы мокрые, и вообще я не понимаю, длячего они тебе сдались…

– Можешь считать это моим маленьким капризом, –усмехнулась Лиза. – Неужели тебе трудно сделать для меня этот пустяк? Хотябы из благодарности…

– Из благодарности за что? – Он встал. – За то,что подобрала неудачника и одарила своими ласками? За это я должен быть тебеблагодарен?

В глазах у нее полыхал недобрый огонь, однако Михаил тожесмотрел неласково. Когда он готов был уже соврать, что ключ от сейфа удиректора фирмы, и вежливо, но твердо попросить ее уйти, Лиза отступила.

– Вижу, что разговора у нас не получится, –пробормотала она. – Я, пожалуй, пойду.

Михаил не стал ее удерживать.

Анна открыла дверь и не узнала своего мужа.

Валерий был бледен, щеки ввалились, к влажному лбу прилиплиредкие волосы. В общем, это было именно то состояние, о каком говорят «краше вгроб кладут».

– Что с тобой, дорогой? – всполошилась Анна, помогаямужу снять пальто и подавая тапочки.

– Что со мной? – трагическим тоном отозвалсяВалерий. – Ты еще спрашиваешь? Неужели это непонятно? Я банкрот! Я нищий!Нашей фирме осталось жить несколько дней! Мне отказали в кредите, в банке меняпросто высмеяли… наверное, это действительно очень весело – топитьчеловека! – И он расхохотался хриплым, истерическим смехом.

– Валерочка. – Жена подхватила его под локоть, повела ккухне. – Может быть, еще не поздно… ты такой умный… ты всегда находилвыход… ты и сейчас что-нибудь придумаешь…

– Что можно придумать? – Валерий встал каквкопанный. – Я уже все перепробовал! Если бы был жив отец… ему никогда неотказывали в кредите! Остроумов из банка прямо сказал мне, что моему отцу ониоткрыли бы кредит, но мне…

– Котик! – Анна заботливо заглянула в его глаза. –Ну не убивайся ты так! Пойдем, покушай… я приготовила твои любимые вареники… аможет, ты хочешь выпить коньяку, снять стресс? Нельзя так убиваться, ты можешьзаболеть!

– Коньяку? – переспросил Валерий, опустив руки. –Ну разве что коньяку… – И под руку с женой он побрел на кухню.

Однако не успел поужинать, как зазвонил телефон.

– Это тебя! – прошептала жена, прикрыв трубкуладонью. – Сказать, что ты еще не пришел?

– Нет! – Валерий протянул руку. – Может быть, этоОстроумов… может, он передумал и даст кредит…

Однако звонил не Остроумов из банка, а Маслов, коллега попрежнему месту работы, по институту «Гипропромстрой».

– Валерий, – начал он значительным голосом, – япомню, у твоего отца был дом в Комарове, возле озера…

Валерий хотел сказать, что отца уже нет в живых и домдостался не ему, а брату, но отчего-то промолчал.

– Продавайте этот дом! – проговорил Маслов. –Продавайте срочно!

– А что такое? – переспросил Валерий.

– Ты знаешь, мы проводили мониторинг подземных хранилищядовитых отходов… – продолжал бывший коллега. – Так вот, хранилище номерсемь дало течь, и часть отходов попала в грунт… а оттуда геологические пустотыидут прямо к этому озеру, так что через несколько месяцев жить там будетневозможно. Мы пока что придерживаем информацию, но через две недели докладбудет опубликован, и недвижимость в том месте обвалится… цены упадут до нуля…так что продавайте, пока не поздно!

– Спасибо. – Валерий пожевал губами и повесил трубку.

Позвонить брату? Предупредить его?

Он вспомнил разговор в кабинете. Как тогда сказал Сергей?«Признайся, братик, ты просто не умеешь вести дела! Ты никудышный бизнесмен… уотца никогда не возникало проблем…»

«Я пришел к тебе как к брату! – говорил емуВалерий. – Я надеялся, что ты поможешь мне в трудную минуту! К кому ещемне обратиться, как не к тебе? Неужели ты, мой родной брат, откажешь мне впомощи?»

И что было ему ответом? Насмешка, издевательство!

Сергей тогда мог помочь ему – и не пошевелил пальцем. Такпусть теперь пеняет на себя!

– Кто это звонил, милый? – робко поинтересовалась жена.