Правда, банально отвернуться и лечь тоже не выходит. По крайней мере, не сразу. Я ж теперь к нему фактически прикована. Удаётся задуманное лишь после того, как он соизволяет мне с этим помочь. Таким образом его рука теперь на моей подушке. Сам мужчина непозволительно близко за моей спиной. Почти объятия. По крайней мере, так же жарко, как я помню, когда они были полноценно настоящими не так уж и давно.

Ну и ладно!

А ещё…

— Я разозлилась, — признаюсь тихо и запоздало, поясняя наличие собранного рюкзака. — Тебя долго не было, — добавляю ещё тише.

Ответом становится шумный выдох мне в затылок.

Следует пауза.

И такое же тихое:

— У меня правда была веская причина. Завтра расскажу. Спи уже, беспокойная ты моя.

Вздыхаю. Волну встречного возмущения на такое обращение успешно подавляю. Она вообще странным образом очень быстро превращается в нечто иное — такое же тёплое, почти привычное и родное. Быть может всему виной слишком мягкий голос мужчины, а может я банально устаю, чтобы открывать новый раунд в состязании, в котором опять заведомо проиграю.

И в самом деле вскоре засыпаю…

Глава 17

Глава 17

Асия

Спальня утопает в ярком свете солнечных лучей, когда я просыпаюсь. Понятия не имею, который час, да и знать не хочу. Как и подниматься с постели не спешу. И даже не потому, что я придавлена широкой ладонью, покоящейся на моём животе, которая фактически впечатывает меня спиной в чужое тело, и то было бы невозможно. Собственное положение сегодняшний утром больше не видится столь уж и ужасным.

Правду говорят, человек ко всему привыкает…

Вот и я — тоже. В самом деле привыкла. И даже хуже. Кажется, мне это нравится. Очень уж тепло и уютно, слишком плотно внутри поселяется ощущение безопасности и своеобразного умиротворения, чтобы было возможно игнорировать. Настолько, что открыв глаза, осознавая реальность, вместо того, чтобы поспешить избавиться от оков и отодвинуться хотя бы на дюйм, я просто улыбаюсь новому дню, почти решившись коснуться этой ладони. Хотя в действительности мои пальцы замирают совсем близко, повторяют очертания мужских пальцев, пока я задумываюсь о том, откуда на костяшках свежие ссадины.

И где его этой ночью всё-таки носило?

Не то чтоб я снова злилась.

Но становится немного тревожно.

Это помогает собраться с мыслями, перестать думать только о себе, набраться решимости подняться с кровати.

Хозяин спальни всё ещё спит, а я стараюсь быть максимально тихой, пока пользуюсь той же скрепкой, что и накануне, чтобы снять с себя металлический браслет. На этот раз нехитрая манипуляция занимает куда меньше времени и усилий. Глухой щелчок — и я вполне свободна, могу усесться на краю постели. А вот подняться на ноги не успеваю. Замираю, расслышав чуть хриплое ото сна:

— И тебе доброе утро.

Не знаю, зачем я зажмуриваюсь, пока вся сжимаюсь и ругаю себя за то, что не сумела справиться достаточно хорошо, чтобы он не проснулся. Можно подумать, то способно сделать меня невидимой и избавить от нового приступа смущения, пополам со смятением.

— Теперь понятно, почему ты не воспользовалась ключом, — добавляет уже задумчиво опекун, выдерживает короткую паузу и продолжает с явным сарказмом: — Так и знал, что нельзя верить твоим красивым глазам.

Все мои былые эмоции исчезают в один миг.

— И как по-твоему я могла бы этим самым ключом воспользоваться, если он у тебя, а тебя нет? — разворачиваюсь к нему с самым праведным возмущением.

Мужчина приподнимается на подушках и протягивает вперёд ладонь, слегка поманив пальцами. Вздыхаю. Отдаю своё самодельное открывающее приспособление. Сидящий поблизости какое-то время рассматривает скрепку, а после откладывает его на тумбу с противоположной от меня стороны кровати. Ящик той же открывает, доставая то, о чём идёт речь.

— Он не у меня, — укоряет, вкладывая в мою руку вместо скрепки небольшой ключик. — И ты бы об этом тоже знала, если бы взяла трубку, когда я тебе позвонил. Или хотя бы прочитала отправленное следом сообщение.

Свой браслет опекун открывает как раз сделанной мной отмычкой, которую по итогу выбрасывает. Фыркаю на такую показательную демонстрацию. Как и на очередные поучительные нотки в его тоне. Отворачиваюсь.

Нормально же начиналось утро!

До того, как Адем Эмирхан проснулся.

Зато теперь понятно, почему рн совсем не удивился, вернувшись домой, когда увидел меня, и не устроил допрос ещё тогда, в первую же минуту.

— И тебе доброе утро… — ворчу, отзеркалив его первую фразу на сегодня, всё же поднимаясь на ноги.

Совсем не задерживаюсь, подхватив с собой рюкзак, который наконец отсюда уношу далеко не с первой попытки. Оставляю его в своей комнате. Иду в ванную. Провожу там почти час, куда дольше, нежели обычно. А всё потому, что сегодня вдруг не хочется ограничиваться своими обычными предпочтениями. Применение косметики ещё ни одну девушку не подводило по части поднятия настроения. Тем и радую себя, пока вывожу стрелки, подкрашиваю ресницы и наношу немного румян по скулам, а также персиковый бальзам на губы. Немного погодя и вовсе поддаюсь соблазну примерить одно из платьев, которые размещены в моём шкафу. Средней длины, тёмного грифельного оттенка, с изящным вырезом лодочкой, оно сидит идеально.

А ещё…

— Ну нет, — подвожу нехитрый итог, глядя на себя в зеркало.

Слишком уж странно себя чувствую.

Совсем не моё!

Похожа на куклу.

Вот и меняю надетое платье на свои привычные джинсы, в которые заправляю обычную белую рубашку, застёгнутую не на все пуговицы. Остальную часть школьной формы отправляю в стирку.

Как по мне, выходит довольно неплохо, особенно после того, как распускаю подсушенные волосы, перекинув их на один бок. Непонятно только, почему при последующем столкновении в коридоре вид у бывшего мужа моей матери становится мрачнее тучи.

— Ты куда-то собралась? — хмурится он.

Вполне неплохо было бы прогуляться, раз уж спрашивает, хотя ещё минуту назад я собиралась ограничиться садовой беседкой, там же накрыть завтрак.

И…

Чёрт!

А точно ли завтрак?!

Время…

Сколько?!

— Да, — сокращаю все возможные пояснения, спешно умчавшись за телефоном, который до сих