страшного, — пожал плечами дракон, которому хватило три серии взмахов веерами, чтобы разогнать по пещере воздух, — очень многие не знают, как себя с ней вести. Мы знаем, поэтому и победили.

— Да-да, — рассеянно кивнул Вилли, — давайте уж посмотрим, что нам с них упало.

Со Свинотавра упало несколько кусков золотой руды и три золотые эмблемы. С тролля — пара драгоценных камней и какая-то тряпица.

— О! О! О! — довольно заявил Вильгельм, бережно поднимая тряпицу и разворачивая её, — кусочек полотна от герба Бесшумных Барсуков. Лучше бы, конечно, выпал полноценный деревянный герб, он бы дал больше репутации, но и так тоже пойдёт. Моя семейка будет довольна. Блин, как-то скромно всё это. Ну, может, хоть с этой карги что-то путное выпало?

Вильгельм подошёл к кучке праха, которая недавно была Сумеречной Мелиной, и вызвал Системное окно… после чего впал в ступор.

— Ну, ничего себе, — пробормотал он, увидев, что за вещь появилась у него в руках.

— Что это? — спросил Сареф, тоже подходя и рассматривая трофей, — мундштук? Я видел похожий у Озмунда.

— Да. Мундштук Ярости, — благоговейно ответил Вилли, — огромная редкость.

— А что он делает? — спросил Бреннер.

— Ну… вообще, конечно, это довольно специализированная вещь. Пользоваться ей могут только те, кто в качестве оружия использует флейту. Усиливает любые атаки флейты и связанные с нею способности.

— Не только, — заметил Махиас, — некоторые призыватели используют в качестве проводника трубки для курения. Если нацепить мундштук на такую трубку — вызываемый питомец получит +25% к запасу здоровья и наносимому урону.

— Правда? — удивился Вилли, — спасибо, уважаемый Махиас, я этого не знал. Правда, и тех, кто использует трубку в качестве проводника, я тоже за всю жизнь раз пять видел, не больше.

— Что такое проводник? — спросил Сареф.

— Ну, как же, — пояснил Махиас, — вещь, с помощью которой вызывается питомец. Ведь умение на вызов может быть не только в ячейке способностей, но и вот в таком предмете, который иногда называют проводник.

— Ну да, в самом деле, — рассеянно кивнул Сареф. Ведь, действительно, в его арбалете была способность Заряженный выстрел, которая, собственно, только через него и воспроизводилась. Интересно, а у Гилеана были какие-то скрытые способности? На первый взгляд — нет. Но теперь, после того, как Гилеан позволял ему сотворять Элементную Ярость одной рукой… он уже не был так уверен, действительно ли у Гилеана не было скрытых умений, или нравная перчатка просто не желала сразу выдавать все свои секреты…

— Да, этот мундштук я бы себе хотел в коллекцию, — задумчиво сказал Вилли.

— Всю добычу мы обязательно поделим после похода, Вильгельм, внакладе не останетесь. Сейчас же давайте продолжим поход. Раз уж он стартовал так бодро — значит, расслабляться нам явно не придётся…

Глава 3.1

Сареф не ошибся в своих расчётах. Конечно, настолько сильные и опасные монстры, как Сумеречная Мелина, им уже не попадались, да и риск встретить Зеркало или Шамблера, по словам Вильгельма, теперь значительно ниже, и всё же расслабляться не стоило. Враги были быстры, опасны, и потому не стоило терять бдительность.

Сарефа при этом удивило, что Махиас не использует свою вторую драконью форму для дополнительных сил. Когда во время одного из перекусов он спросил дракона об этом, тот нехотя ответил, что поддержание драконье формы требует сил. И во второй драконьей форме он может пребывать, максимум, 8 часов. А в полной форме дракона — всего 4 часа, после чего у способностей наступает длинный откат, равный двукратному времени, проведённому во второй драконьей форме, и четырёхкратному времени, проведённому в полной форме дракона. То есть если Махиас проведёт 2 часа в неполной форме дракона или час в полной — так или иначе восстанавливать силы ему придётся 4 часа.

Вот эта информация, признаться, Сарефа сильно удивила. Потому что с учётом таких условий — разумеется, куда более остро вставал вопрос о том, насколько важен статус чистокровного члена клана Айон. Сареф даже не стал спрашивать, проводит ли условный Фарвиго больше времени в полной форме дракона, чтобы лишний раз не унижать Махиаса. Очевидно, что да. И сразу же становилось очевидно, почему Ильмаррион подбирал себе в окружение исключительно чистокровных драконов. Потому что, вот условно, ему понадобится отправить члена своего клана к эльфам, чтобы тот решил какой-то вопрос. Так какой ему смысл посылать туда дракона уровня Махиаса, если тот даже через Бездонный океан за 1 раз не перелетит?

И в этот момент мысли Сарефа полетели уже совсем далеко. Ведь, если задуматься по совести — то кто такие на самом деле члены кланов Айон и Зинтерра? Раньше он полагал, что они были драконами и демонами… Но вот Сареф пожил в клане Зинтерра, и лично убедился в том, что демоны — не такие уж и демоны. Если быть точнее — они одарённые призыватели, которые имеют связь с сильным духом-хранителем… который, однако же, должен тебя выбрать и согласиться служить тебе. Да, из этой связи зинтерровцы впоследствии получают огромное количество вариантов для развития и множество выгод лично для себя… но называть их демонами в полном смысле этого слова у Сарефа теперь язык не поворачивался. Даже боевая форма Сундарка, которая по образу очень подходила описанию демона, всё же была результатом его собственного труда и силы, которую давал его хилереми Дьяго. В основе же своей он был сильный, одарённый, но всё же человек.

А теперь выясняется, что и драконы, на самом деле, не такие уж и драконы. Если зинтерровцы были призывателями, то айоновцы — это весьма одарённые оборотни, которые в качестве второй формы выбрали именно этот сильный и впечатляющий облик. И… не потому ли айоновцы так сходят с ума на своих тренировках? Потому что они всегда тянутся к драконьему идеалу… но никому из них не суждено дотянуться до него. Даже Ильмаррион — и тот, скорее всего, не может круглые сутки напролёт пребывать в форме дракона. Хотя в том, что ему достанет сил долететь до любой точки Системного Мира, Сареф всё-таки не сомневался. И уж куда более глубоко вставали вопросы: а существуют ли, если так можно выразиться, настоящие драконы и демоны? И… не о такой ли глубине Сарефа предупреждал Пришибленный Председатель, когда настоятельно просил воздержаться от поисков подобного рода информации?..

Все эти мысли неторопливо прокручивались в голове Сарефа всё то время, что они продолжали поход. При этом размышления совершенно не мешали Сарефу эффективно командовать своим отрядом. Они провели ещё с десяток боёв, при этом Махиас, желая закрепить умение Сарефа отражать энергетические удары при помощи Гилеана, каждый бой заканчивал тем, что заставлял Сарефа отражать свою молнию в последнего врага. Тот охотно принимал эту практику и, к своему удивлению, уже на пятый раз понял ошибку, которую до этого совершал.

Как ни странно, этой ошибкой были его собственные страх и сомнения. Причём били эти эмоции не по нему самому, а по его перчатке, которая, казалось, во время этого похода проявляет свой нрав, непрерывно присматриваясь к хозяину. И словно спрашивая: а точно ли хозяин знает, что надо делать? А точно ли он уверен в своём оружии? А не разочаруется ли в своём оружии с тех пор, как оно сменило форму? И вот когда Сареф, видя молнию Махиаса, боялся и сомневался, то и Гилеан, обижаясь на такое отношение, блокировал атаку медленно и неохотно. А то и вовсе её не блокировал. Когда же Сареф, отметая все страхи и сомнения, встречал молнию Гилеаном в полной уверенности, что верное оружие его защитит — то и перчатка отражала атаку настолько легко, что Сареф почти не замечал её силы. Замечал он её по факту отражения, когда вместо врага, в которого прилетела молния, оставалась кучка пепла.

Не обижал их этот поход и добычей. Куски золотой руды и драгоценные камни стабильным потоком шли в Инвентарь Сарефа, отметая все его страхи и заботы о содержании себя и своей группы на месяц вперёд. Необычных вещей тоже хватало. Им упало два рецепта Средних Пункта Развития, и Вилли намекнул, что у него в коллекции есть подходящие эманации, с помощью которых можно будет получить, собственно, сами Пункты Развития. Эта информация Сарефа порадовала: у него уже давно руки чесались убрать