— Не брал, говоришь?! Что ж, хорошо! Не хочешь говорить здесь — поговорим в другом месте! Собирайся! Поехали!

После этой фразы Леха повалился с табурета. Его подхватили милиционеры и потащили на улицу. В углу запричитала, заголосила мать. Отец, не говоря ни слова, с побелевшим лицом присел на пол.

Андрей встал и попытался улыбнуться:

— Ну что ты, мама! Все будет хорошо, разберемся. Я же никакого золота не брал. Поедем, поговорим, а к вечеру я приеду.

— Конечно, разберемся. Если ты не виноват — приедешь домой, — холодно проговорил следователь и, взяв Андрея под руку, скомандовал: — На выход!

Повинуясь, он вышел на крыльцо. Два милиционера шли за ним, а те милиционеры, что вели Леху, уже стояли в ограде и закидывали за спины карабины.

И тут произошло самое невероятное и бесполезное событие. Перепуганный Леха, не помня себя, с резким, пронзительным визгом оттолкнул сопровождающих и, прыгнув с места, побежал к огорода. Растерявшиеся милиционеры даже не могли понять, что произошло. Но следователь, по всей вероятности, был намного опытнее своих подчиненных.

— Стой! — заорал он, но, понимая, что обезумевший Леха не подчинится его команде, рявкнул еще грознее: — Стреляй!

Опомнившиеся милиционеры спаренно клацнули затворами и привычно вскинули карабины к плечу. Андрей понял, что сейчас произойдет непоправимое. Что есть силы он оттолкнулся и прыгнул с крыльца на прицелившихся милиционеров.

Все трое повалились на землю. Сливаясь в гром, дуплетом рявкнули стволы карабинов. Вольные слепые пули со стоном ушли в небо. Как парализованный упал в картошку спасенный Леха.

На Андрея сзади сразу же навалились, заломили руки, склонили до земли. Вскочивший милиционер, коротко замахнувшись, нанес удар прикладом. Удар пришелся между лопаток, боль разорвала тело на части. Теряя сознание, он слышал возбужденный голос следователя:

— Хо-хо, милок! Попытка к бегству...

Если бы кто мог знать, что происходило в возмущенно-бушующей душе Татьяны после того, как она увидела на ногах Маши злосчастные туфли! Невозможно передать чувства, умело скрываемые под маской лицемерия, готовые вот-вот выплеснуться наружу, предвещая неотвратимую беда. Не описать размеры и накал дьявольской чаши, наполненной кипящим злом, которая едва сдерживала волну мести, испепеляющей все и вся на своем пути!

«Как так могло случиться? — в бешенстве рассуждала Татьяна. — Меня, красивую, привлекательную, Андрей отверг, а какую-то невзрачную, мелкую, конопатую Машку полюбил! Мой Андрей... Он должен быть моим!.. Как она могла перейти мне дорогу?.. Приворожила! Точно, приворожила! Колдовка! Охмурила, присушила... А он-то и понять ничего не может. Не видит, глупый. И еще такие дорогие подарки дарит! Да если бы не Машка, эти туфли были бы моими, он подарил бы их мне! Я не позволю, чтобы она их носила на моих глазах! Туфли мои! Мои!!!»

Недолго «подруженька» выдумывала план коварной мести. Она решила своровать туфли... Для чего? Татьяна и сама не ответила бы на этот вопрос. Носить их не могла, слишком явным был бы факт воровства. «Спрячу туфельки где-нибудь в укромном месте и буду иногда любоваться», — думала Татьяна и улыбалась пустой улыбкой.

Совершить кражу для Татьяны — не проблема, она прекрасно знала, где находятся туфли. Вопрос был в другом. Когда, в какое время совершить кражу, если в доме подруги постоянно находятся люди?

Однако жаркий июль обещал Татьяне исполнения намеченного плана. Родители Маши, как и многие жители Чибижека, держали корову и много времени проводили в полях на заготовке сена. На обыкновенный будний день и было рассчитано совершение кражи. Татьяне оставалось только обеспечить себе алиби, поэтому в намеченный день она напросилась Маше в помощницы на уборку сена, что случалось в очень редких случаях и вызвало некоторое удивление у родителей Маши.

В этот день Татьяна проснулась раньше обычного. Она была возбуждена, хотя старалась казаться спокойной, вызвалась приготовить завтрак. Из кухни Татьяна прекрасно видела дом Маши, который стоял в какой-то сотне метров.

Прошло немало времени, прежде чем Татьяна дождалась своего. Вооружившись граблями, вилами, веревками и другой утварью, необходимой на покосе, семья Маши вышла из ворот дома и направилась по пустеющей улице поселка. Стараясь избежать взгляда Маши, смотрящей на окно ее дома, Татьяна спряталась. Она знала, что Маша ждала ее. Пусть Маша думает, что она еще спит или просто не хочет участвовать в уборке сена. Недолго постояв, Маша пошла за родителями.

Татьяна облегченно вздохнула и как рысь злобно прищурила глаза. Дом Маши был пуст. Татьяна поспешила на улицу.

— Ты куда это побежала? — в удивлении воскликнула мать.

— К Маше на покос!

— Свое сено лежит, а ты людям помогаешь!

— Если лежит, то не убежит! — огрызнулась дочь.

У калитки Татьяна осмотрелась. На дороге — никого. Весь народ либо на работе, либо на покосе. Лучшего момента для своего «дела» не придумать.

До дома Маши — сто тридцать шагов. Татьяна считала их всегда, когда ходила к подруге. Это расстояние она проходила за минуту или меньше. Сейчас это расстояние показалось необычно длинным. Казалось, что из окон соседских домов на нее смотрят люди и, показывая пальцами, приговаривают: «Смотри, кто идет! Татьяна!»

Но пугливые домыслы девушки были напрасны. Сколько бы она ни косила взглядом своих бегающих глаз, так никого и не увидела. Лишь около дома Маши озиравшаяся воровка заметила, что на пригорке за огородами двое бородатых, грязных старателей крутили вороток.

Холодея всем своим — в этот момент «заячьим» — существом, девушка открыла калитку и быстро прошла к невысокому крыльцу. Как было заведено с незапамятных времен, на дверях дома, заменяя замок, на ушко запора была накинута простая щеколда — в доме никого нет.

Еще раз, осмотревшись по сторонам и убедившись в отсутствии посторонних глаз, Татьяна толкнула дверь. Щеколда легко упала с ушка. Не задерживаясь ни на секунду, Татьяна быстро прошла в спальню и, нагнувшись над Машиной кроватью, вытянула небольшой деревянный чемодан. Знакомо щелкнули металлические бляшки, и в руках воровки оказался предмет ее вожделения.

До этого момента действия Татьяны были хладнокровны, точны и расчетливы. Но как только в ее руках оказались туфли, пальцы мелко задрожали, а глаза испуганно забегали по сторонам. Однако Татьяна волновалась напрасно. Все так же ритмично тикали на стене часы, на окне роились мухи, серая кошка, единожды взглянув, зевнула белоснежными клыками и, свернувшись в калач, продолжала свой сон на кровати Маши.

Убедившись, что все идет хорошо, воровка вытащила из-под сарафана тряпку, завернула в нее туфли и затолкала под свою пышную грудь. Посмотревшись в настенное зеркало, девушка удовлетворенно хмыкнула. Хорошо иметь такие формы: и парни клюют, как ненормальные, и спрятать можно что угодно. Вот, к примеру, сейчас проходить по улице — никакой встречный-поперечный не догадается, что у нее находится под сарафаном.