Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем временем, в Москве появился хардроковый клуб “Sexton ФоЗД” – моднейшее место, откуда велись регулярные репортажи на Первом канале в программе “МузОбоз”. Попасть туда, выступить – было весьма почетно. Андрей познакомился с хозяином этого клуба, сильно симпатизирующим нам. Узнав, что Андрей прям-таки буквально играет в его любимой архангельской группе, тот немедленно пригласил нас обоих на некий разговор, связанный с моментально прорисовавшимся у него планом в голове, насчет нас. Может, он хотел всесоюзно раскрутить группу, пользуясь своими связями с Леной Карповой, Ваней Демидовым?.. Не знаю. По крайней мере, он предложил нам провести с ним в клубе полный день, за счёт заведения. Мне позвонил Андрей и вызвал в Москву. Я немедленно собрался, вышел, доехал до вокзала и купил билет на следующий день, на шестое августа. В студию вернулся вечером, дозвониться до Андрея почему-то не смог, и лег спать.
Просыпаюсь я всегда очень рано, часов в шесть. К восьми решил позвонить Андрею, сказать номер рейса, чтоб встречал. Дозвонился. Трубку сняла Ира – слово молвить не может – плачет навзрыд. Пара у них была темпераментная, всё могло случиться – дело обычное. Попытался её успокоить как мог, попросил Андрея. – «А Андрея, Сережа, нет»… – А когда он придет? Я был частым свидетелем их бурных отношений, поэтому твердо потребовал найти его, ибо наше дело во сто крат важнее этой ссоры… – «Сережа, его нет. Андрея нет, Серёжа»…
Знакомых у него было в Москве много, он мог где угодно застрять, мог среди ночи ломануться на трассу ловить машину и ехать чёрте-куда, потому что не было для него никаких преград, не было никогда у него проблем. Он был настолько обаятельным, что мог с пол тычка убедить любых, самых зверских ментов и бандитов отпустить его, дать денег, отвезти домой… это был наш Андрюха – “виновник” всех истинных благ, происходящих с нами в течение двух лет, мой любимый басист и лучший, самый надёжный друг.
Они жили в этой квартире всего четвёртый день. К ним приехал брат – Дима Лукин, расположился в соседней комнате. Обживали, экспериментировали с перестановками. Первые три ночи они спали головой к окну, а был холодный август, и на четвертую, роковую ночь, они переставили кровать к стене, спали к окну ногами.
Ира проснулась и увидела, как Андрей встает на подоконник. Жили они на седьмом этаже. Форточки в их доме были высокими, а подоконники – низкими. С ужасом глядя, как Андрей протискивается в окно, закричала:
– Андрей, ты куда?! На крик выскочил Дима, рванулся к окну в надежде схватить Андрея хотя бы за одежду, но ему не хватило доли секунды.
– Щас… я сейчас приду, – молвил Андрей, и рухнул в проём.
Привыкнув за три дня вставать по утрам и сразу двигаться направо, в тот день по зову своего биологического будильника он встал, и направился в привычном, для себя, направлении – в обратную сторону, к окну.
Ребята выбежали во двор – Андрей ничком лежал на асфальте. Минут двадцать он еще жил, пока не приехала скорая. К приезду докторов, он умер у брата на руках.
Свое состояние мне сейчас трудно, практически невозможно описать. Коллеги из Торгового дома “Орловский” оплатили все расходы, связанные с доставкой в Архангельск, и ритуальные услуги. Потребовалось несколько дней, чтобы это осуществить. Я же никак не мог купить билет на самолёт из Ленинграда. Народу – полно, все ломятся в отпуска. День проторчал в аэропорту. Кто-то сдал билет, и его отдали мне. Прилетел, бросил сумку, а жена Лена мне и говорит: «Что ж ты опоздал, тебя так ждали… все знали, как любил тебя Андрей, а тебя – лучшего друга – не было на похоронах». – Как не было?! – я готов был рвать на себе волосы, – уже всё? – «Да». – Ты была там? – «Была». – Можешь показать? – «Могу».
Взяли такси, поехали на кладбище. Я из горла пил водку, но она меня не забирала. Лена подвела меня к месту: холм сырой земли, венки, море цветов… и никого – вокруг. Опоздал…
Одни неясные смутные обрывки тех дней сохранились в памяти. Судьба нанесла нам страшный удар, от которого мы так и не смогли оправиться. У нас было столько планов… страна набирала обороты, мы, наконец научились все вместе играть, всё у нас было уже на мази: студии, спонсоры, деньги – всё было, и всё в одночасье рухнуло, погасло, развалилось. Не то, что к музыке – к жизни я потерял интерес. Без Андрюхи мне не на кого было опереться. Вернулся зачем-то в Питер, но Тропилло, посмотрев на меня, посоветовал временно приостановить любые начинания, ибо творить, выдумывать в таком состоянии… даже не о чем говорить.
Потеря Андрея – жестокий удар. Все остальные беды по сравнению с этой… Но есть такая пословица – беда не приходит одна. Наступили черные дни для фирмы «Эдвин»: страна крепла, крупные торгово-промышленные группы захватывали рынок, устраняя мелкие конторы, в числе которых были наши спонсоры. В один прекрасный момент на них начались сперва наезды, затем вопрос переместился в правое поле. Их всех посадили в следующем году, причем на длительные сроки. Знать бы, что с ними со всеми сейчас.
Лишь только в 1997 году альбом OK “1991” увидел свет на CD, в Германии. Посвятили этот выпуск Андрею Лукину.
ГЛАВА 11, ЧАСТЬ 1: ВЕДЬМА
Потеряв Андрея, я никак не мог найти себе место. Любые начинания были тщетны, любой процесс приводил к пьянке, превратив мою жизнь в один большой беспробудный запой, выхода из которого, не было видно. В очередной раз, приехав в студию, Андрей Тропилло посмотрел на меня и сказал: «Всё. Так больше продолжаться не может, ты умрёшь у меня тут. Я знаю место». – «Какое место, Андрей, нет такого места, понимаешь»… – «Нет есть.
Есть у нас загородом местечко такое – Комарово. Живет там барышня такая – Ира. Вот тебе и место… не простая она: экстрасенс. Ведьма и колдунья, она тебе излечит эту хрень. Владеет всяческими потусторонними искусствами, ты там точно отвлечёшься и сможешь привести в порядок свои чувства».
Действительно, ничего полезного в
