имя.

Дверь открылась.

— Удачи, — сказала Ирен.

Мне хотелось схватить ее. Вместо этого я провел рукой по волосам.

— Иди и возьми их, — Табита обвила руками мою шею и поцеловала меня прежде, чем я даже понял, что она нацелилась на меня.

Мне было жаль Ирен, но мастер Лонгвей должен был поверить, что Табита — моя девушка. Поэтому я, представив, что это Ирен, поцеловал ее в ответ.

Я вышел на арену. Яркие огни светили мне в лицо. Это был крытый Колизей. Большие дела и громкие заявления происходили здесь с тех пор, как он был построен.

После того, как Итан был потерян для нас, они использовали этот еще для взрослых заявок, а тот, что в Драконии, — для студентов.

Толпа зааплодировала.

Дежавю тяжело легло на мои плечи, образы с турнира преследовали меня.

На этот раз я не был Драконианцем. Я сделал несколько глубоких вдохов. Я поднял руки, и толпа зааплодировала. Я не был большим выставочным пони.

Я пришел сюда, чтобы сделать одну вещь: не быть заявленным. Этот Аарон собирался быстро это выяснить.

Я чувствовал, как мои конечности вытягиваются. Темно-красные и пурпурные чешуйки образовались на моих руках и распространились по всему телу по мере того, как я рос. Вокруг моего лица выросли рога и усики. Толпа становилась все меньше. Я рос. Я уже был выше, чем в день, когда Люциан заявил о своих правах. Я становился несокрушимым.

Это было нехорошо, но тьме во мне это нравилось. Она хотела этого. «Ты идиот, ты закончишь с Гораном, если не остановишься».

Затем сон промелькнул в моем сознании. Тот, о тысяче рыцарей. Я не знал, почему у меня возникли эти мысли.

Зверь собирался взять верх. Я мог это чувствовать.

Заиграла песня.

Тьма начала смеяться. Это была какая-то дурацкая металлическая песня, ничего страшного или что-то в этом роде. Это был не тот день.

Мои чешуйки начали вибрировать. Они издавали тот забавный дребезжащий звук. Я ненавидел это.

Затем Аарон вышел. Он был по меньшей мере на десять лет старше меня.

Тьма во мне просто оценила его задницу.

«Недостоин», предположил зверь.

— Ты и я, давай дадим им что-нибудь на память, — сказал он, бросая в мою сторону кислотный шар.

Ты хочешь, чтобы толпа запомнила это? Этого не будет.

Я нанес удар.

***

Все было кончено менее чем за полчаса. Могло бы быть и дольше.

Это проявилось. Мой огонь. Я никогда не пользовался им до сих пор. Я этого не хотел, и в ту минуту, когда это произошло, камеры замелькали как сумасшедшие. Никто из живых не видел розового пламени, кроме как в книгах по истории. Так что увидеть его сегодня вечером было огромным событием.

Частичка огня коснулась Аарона, и он закричал. Мы все в ужасе наблюдали, как пламя распространяется подобно вирусу.

Многочисленные врачи выбежали на арену, но никто из них не смог это остановить. Его крики ворвались глубоко в мою душу, в черную нишу, где поселились все остальные крики моих жертв.

Мастер Лонгвей вышел, и я заставил себя вернуться в человеческую форму. Увидев выражение ужаса на моем лице, он сказал:

— Блейк, все в порядке. Это заявление прав. Это не убийство. Успокой свой разум.

Я оторвал взгляд от тела Аарона. Он начинал распадаться. На моих глазах Аарон превратился в пепел.

— Это заявление прав. Он не был твоим Драконианцем.

Я чувствовал себя опустошенным. Он неправильно понял мои эмоции. Я медленно проигрывал битву. И я знал, что на горизонте замаячили новые кошмары.

Толпа хранила молчание.

Вспышки сна пришли снова.

У меня пересохло в горле.

Затем кто-то закричал, в голосе было больше ужаса.

Мастер Лонгвей уже вел меня обратно в раздевалку.

Я убил его.

Эта мысль должна заставить меня почувствовать себя, по крайней мере, немного виноватым… но этого не произошло. Ему не следовало пытаться заявить на меня права.

Ирен ничего не сказала, но Табита просто открыла рот.

Я не заострял внимание на том, что она сказала. Мысленным взором я был зациклен на куче пустой одежды и развеянном пепле того, что осталось от Аарона Мендеса.

— Он не был твоим Драконианцем, Блейк. Такое случается. Ты не сделал ничего плохого. — Голос мастера Лонгвея раздался совсем рядом. Я молча кивнул.

Я убил первого Драконианца, который столкнулся со мной, своим Розовым Поцелуем. Я боялся, что это будет не в последний раз.

ЧАСТЬ

2

— 22~

Месяц пролетел незаметно, и лето было не за горами.

Люциан больше не пытался заявить на меня права. Он держался на расстоянии. Я догадался, что действительно сломал часть его, когда переспал с Арианной. Насколько велика роль, я не знал. Не говоря уже о том, что чуть не убил его.

Я не хотел идти домой. Мне удалось избежать этого после заявления Аарона Мендеса. Это был бы первый раз, когда я снова увидел бы свою семью.

Мама пыталась дозвониться мне пару раз, но я не мог встретиться с ней лицом к лицу. Видеть это разочарование в глазах мамы и наблюдать, как она пытается это скрыть, было бы невыносимо.

Я уже видел это в глазах тети. Я получил небольшой предварительный просмотр.

Я не смог увидеться с Ирен этим летом. Она жила в одном из драконьих городов в Арисе. Это было так далеко; честно говоря, я понятия не имел, где она жила. Все, что я знал, это то, что меня поймают, и мне нечего будет сказать. Каким было бы мое оправдание для встречи с ней в Арисе или, черт возьми, вообще о поездке в Арис?

Все, что я знал, это то, что я буду безумно скучать по ней.

Когда Табита спросила, может ли она навестить меня летом, я неохотно кивнул. Даже несмотря на то, что хотел Ирен.

Раздался стук в дверь. В проеме появилась фигура Джорджа.

— Увидимся в следующем семестре.

Я кивнул, слабо улыбнувшись ему.

— Хорошего дня и передай привет Сэмми.

— Правда?

Он рассмеялся.

Когда дело касалось моей семьи, я был как собака. Их сторожевой пес. Я был таким с тех пор, как умер король Альберт, сделав моего отца бесполезным. Он заставил меня подняться и быть мужчиной. Что ж, может быть, теперь ему стало немного лучше. Может быть, и нет. Как я уже сказал, я не разговаривал с мамой целую вечность.

Я должен был признать, что скучал по тому, каким был мой отец раньше. Он был таким величественным. Когда я закрывал глаза,