быстрее уничтожит тебя.

Слеза скатилась по моей щеке.

Она положила похожий на ложку инструмент в пакет и зачерпнула мелкий белый порошок.

— Это единственный способ. Я буду следить за этим, и ты пройдешь через это. Просто пообещай, что ты не вернешься на ринг.

Она, должно быть, видела это. Но она не видела контракт. Я больше не должен. Я кивнул.

Она поднесла ложку к моему носу, и я занюхнул. Огонь вспыхнул в моей голове. Я хмыкнул и согнулся пополам.

Я почувствовал ее губы сзади на шее. Они обожгли кожу. Прошло совсем немного времени, прежде чем ощущение покалывания овладело мной, и я обнаружил, что потерялся в объятиях Ирен.

***

Люциан не был мертв, но его легкие сильно пострадали.

Зеленый Пар во мне был силен. Зеленые Пары были лжецами и любили играть в игры. Я презирал ложь, но это было все, чем я занимался последние несколько месяцев.

Я лгал всем. Может быть, именно поэтому часть меня была такой сильной.

Самой крутой частью дара Зеленого Пара было не вдыхание газообразного хлора, а способность убеждать людей. Говорили, что чем старше становился дракон, тем лучше становился этот дар убеждения.

Генри был Зеленым Паром. Джефф тоже. Он был скорее приятелем Брайана, чем моим, и обладал способностью раздражать меня еще сильнее, чем Брайан.

Тем не менее, никто из них еще не обладал даром убеждения. У меня было предчувствие, что мой дар будет работать не совсем так, как у кого-либо другого. Я должен разобраться в том, как убедить чей-то разум.

Мысли о животных промелькнули у меня в голове. Это был жестокий, но самый безопасный способ.

Мне нужно научиться использовать все свои способности. Это должно было стать чем-то вроде вдыхания воздуха.

Кислота Ночного Злодея раньше пугала меня. Мне было шестнадцать, когда она появилась. Затем проявилась молния. Розовый поцелуй был следующим, и где-то в промежутке между всем вышеперечисленным я начал заживать сверхъестественно быстро.

Сколько времени ему потребуется, чтобы исцелиться?

Я действительно надеялся, что он забудет об этом и никогда больше не попытается заявить на меня права. Теперь мы снова были здесь. Когда он перестанет думать, что у него хватит духу заявить на меня права? Я не знал, как долго он пробудет в отключке на этот раз. Его легкие были выжжены изнутри.

Я тоже чуть не задохнулся от газа, но после шестого вдоха я уже не мог отличить вдыхание свежего воздуха от вдыхания хлора. У меня был к нему иммунитет.

Способности приходили ко мне поэтапно. Я не был похож на других драконов. Конечно, я родился таким, но не получил свои способности в возрасте тринадцати лет, как они.

Я получил свою первую в возрасте шестнадцати лет. И вот мне девятнадцать. Со всем тем, что у меня есть.

Хуже всего было то, что мне приходилось держать свой огонь как можно дальше от претендентов.

Мой розовый огонь, огонь Рубикона, или то, что мне нравится называть Розовым поцелуем, отличался от огня других драконов. В нем горело розовое пламя. Оно было похоже на вирус. Как только огонь касался жертвы, он уничтожал ее.

Временами это пламя пугало меня. Я его не хотел. Оно только делало меня несокрушимым.

***

Две недели спустя Люциан все еще был в отключке.

Я ненавидел то, как долго он приходил в себя. Было глупо так спорить. Еще один всадник Взошел, чтобы заявить на меня права.

Владелец кислоты запросил разрешения Совета, чтобы попытаться заявить на меня права. Они одобрили его ходатайство, и я собирался встретиться с ним на ринге. Я не знал, почему эти идиоты продолжали пытаться. Они всегда терпели неудачу, всегда будут терпеть неудачу.

Заявление должно было состояться в Колизее Тита.

Он был не таким большим, как в Академии Дракония, но был высшего класса и полной противоположностью Колизею Драконии.

Они сказали, что тот, что в Итане, был комбинацией того, что в Драконии и Тите.

Я почувствовал некоторое беспокойство от такой перспективы.

Это был не Люциан, и на самом деле мне было наплевать на того парня. Я видел его имя: Аарон Мендес. Я не должен был смотреть на его имя. Это все равно что дать имя собаке: ты привязываешься и не хочешь ее убивать.

«Убиииииииить», сказало чудовище. Зверю был ненавистен тот факт, что у Аарона Мендеса хватило смелости даже подумать об этом.

Я провел ночь перед заявлением прав в башне Ирен. Я снова кайфовал. Она следила за мной. Наконец я потерял сознание в ее башне.

Она была моим спасением. Но я знал, что мастер Лонгвей позаботится о том, чтобы она никогда больше не рассказывала предсказаний, если поймает нас с поличным. Я не мог позволить этому случиться. Страх перед этим преследовал меня в неустроенных уголках моего сознания. Страх поимки.

***

Я пролетел весь путь до Тита, пока мастер Лонгвей, Ирен и Табита пользовались лифтами. Мне потребовалось больше шести часов, чтобы добраться туда. Мне пришлось улететь ранним утром. Моя голова все еще была немного затуманена, но, по крайней мере, я чувствовал себя лучше, чем вчера.

Я отправился в отель, который мастер Лонгвей забронировал для нас, и рухнул на одну из кроватей. Мне нужно было немного поспать перед этим вечером.

***

Табита, Ирен и мастер Лонгвей ждали вместе со мной в раздевалке. Помещение было не таким холодным и неумолимым, как в Академии Дракония, которая напоминала что-то древнее.

Нет, оно было переделано. Стены и пол устилали пышные красные ковры. Богато украшенные стальные ворота открывали часть арены. Она была подсвечена огромными прожекторами.

Табита сидела рядом со мной, а Ирен сидела прямо рядом с мастером Лонгвеем.

— С тобой все будет в порядке. — Табита похлопала меня по руке. Я действительно не хотел, чтобы она касалась меня, не при Ирен, но у меня не было выбора, когда здесь был мастер Лонгвей. Я переплел свои пальцы с ее.

Я глубоко вздохнул, не глядя на Ирен. Было странно видеть обеих женщин моей жизни в одной комнате.

Мама так сильно хотела прийти, но я сказал ей «нет». Она не должна. Я не хотел, чтобы она или моя сестра видели тот день, когда я убью Драконианца.

— Ты готов? — спросил мастер Лонгвей.

— Нет, — ответил я. Я никогда не был готов к этому. У нас, драконов, не было выбора.

Он коснулся моего плеча. Вероятно, пытается показать какое-то ободрение.

Затем чей-то голос эхом повторил мое