Я бросила взгляд на вагон. Потом на принца. Потом опять на вагон.

Двери поезда закрылись, отрезая путь к свободе. А нужна ли вообще такая свобода?

Да, не скрою, это было заманчиво. В две секунды я могла бы решить все свои проблемы. Но я не последняя сволочь, чтобы так поступить. Мне доверяют, на меня надеются.

— Погладь собаке нос, — сказала я принцу. — На счастье, — добавила, видя его замешательство.

— Бедное животное, — принц едва заметно улыбнулся и потер сглаженный, отполированный до блеска нос овчарки.

Ну вот, хоть какие-то зачатки хорошего настроения. Очень не хотелось приводить в свой дом каменную глыбу.

По дороге мы зашли в супермаркет купить чего-нибудь перекусить. Я рассчитывала обойтись двумя копчеными куриными окорочками и парой салатов, но Даннэр пошел выбирать безумно дорогие сыры, итальянские колбасы, прихватил также три баночки черной икры, каждая из которых по стоимости тянула на мою месячную стипендию. В довершении он взял бутылку вина. На ее ценник я так и не решилась посмотреть.

Да, очутившись вновь на Земле, я и мыслить стала по-другому — так, как делала это раньше. То есть, совсем не по-королевски. Я смотрела на цены. Вспоминала, сколько денег у меня в кошельке. Принц сразу сказал, что оплатит продукты, но от зацикливания на их стоимости я не могла избавиться.

Перед кассой я пробежала взглядом по стенду с лоточками и взяла клубничную жвачку. Почему-то очень вдруг захотелось.

— Что это? — поинтересовался принц.

— Жвачка, — ответила я. — Тягучая такая масса. Ее жевать нужно.

— Тоже хочу попробовать.

Даннэр стал выбирать себе жвачку, а я принялась выкладывать на ленту продукты из тележки.

От супермаркета до моего дома рукой подать. Вокруг все было таким знакомым: машины у подъездов, детская площадка, гогочущая компания мальчишек.

Мы шли, как семейная пара. Неторопливо, с пакетами в руках. И это было… волнительно.

Бдительная консьержка подозрительно посмотрела на Даннэра, потом на меня. Пришлось королеве объяснять, что этот мужчина идет к ней в гости.

Выйдя из лифта, мы натолкнулись на Татьяну, мою соседку.

— Ух, Ника! — только и смогла выдавить она, с нескрываемым аппетитом глядя на Даннэра.

Кажется, она готова была треснуть от зависти. Но ее можно понять — три года в разводе, а тут такой мужчина!

Отперев замки, зашла в коридор, наслаждаясь запахом своей квартиры. Словно целый год тут не была.

Но, мама родная, как же здесь тесно! Невыносимо тесно. Из любой точки три-четыре шага и упираешься в стену. Потолки такие низкие, что возникает ощущение, будто это поршни гидравлического пресса. Еще немного и они раздавят тебя в лепешку.

Я уже забыла, что до люстры можно дотянуться рукой, что между дверьми в ванную и туалет расстояние в ладонь, что гардероб умещается в одном шкафу, а обувь в небольшой тумбочке.

— У тебя уютно, — констатировал Даннэр, оглядев квартиру.

Мне понравилось, каким тоном он это сказал. Душевным. Прямо согрело.

— Чувствуй себя как во дворце, — улыбнулась я. — Тапочек, правда, на твою ногу у меня нет.

Принц махнул рукой.

— Иди в комнату, а я пока стол организую, — сказала я и потащила пакеты на кухню.

— Помощь нужна? — спросил Даннэр.

— Понадобишься — позову.

Я не была против, чтобы Даннэр побыл со мной, но у меня возникло стойкое ощущение, что в холодильнике далеко не все в порядке. Например, суп, который я оставила на нижней полке, наверняка уже превратился в самостоятельную экосистему.

Оперативно ликвидировав последствия своей элгарской "командировки", я пошла в комнату, чтобы позвать Даннэра. И застыла на месте.

Даннэр сидел в кресле и сосредоточенно вскрывал пачку презервативов.

— Э-э… — протянула я. — Ты что это удумал?

— Хочу жвачку попробовать, — сказал принц, справившись наконец с оберткой.

— Это не жвачка! — сказала я, сдерживая смех.

— Серьезно? — принц поднял на меня глаза. — Лежала в соседнем лоточке. Та же ягода нарисована, что и у тебя. Коробочка только побольше.

— Нет, ты, конечно, можешь это пожевать. Можешь даже пузыри дуть. Только лучше отдай это мне, — я подошла к принцу и бесцеремонно выхватила у него пачку.

— Ты хотя бы скажешь, что это, если не жвачка?

— Ничего интересного, — я равнодушно махнула рукой.

— Ладно, не говори. Завтра зайду в магазин и спрошу, что это такое.

Ага, представляю, какими глазами посмотрит на него продавщица!

— Давай лучше поедим, — предложила я.

— С удовольствием, — принц потер руки.

Едва мы сели за стол, я ощутила легкое напряжение. Первый раз в жизни у меня в гостях был мужчина. До этого только подруг приводила. И вот сейчас мы сидели вдвоем, отрезанные от всего мира, с вином. Интимная обстановка как-то сама собой зародилась. Вот она-то и теребила мои нервы.

Злиться на меня Даннэр вроде бы перестал. Разве что, когда в разговоре упоминался Гридиан, в его глазах начинали блестеть льдинки.

А имя короля произносила, в основном, я. Зачем? Неужели мне хотелось видеть эти льдинки? Я же так мечтала загасить в Даннэре ревность, а тут вдруг сама начала ее пробуждать.

Нет, про Гридиана надо забыть хотя бы на то время, пока его нет рядом. Иначе ничего хорошего из этого не выйдет.

Сидели мы до полуночи. Вино меня расслабило, да и к мужчине в гостях я уже как- то привыкла.

Однако пора и честь знать.

Даннэру я разложила диван в дедушкиной комнате, которая вот уже год как служила гостиной. Диван небольшой, но, думаю, по диагонали принц должен поместиться.

Постельное белье у меня, конечно, тоже не королевское. Но, ничего, сойдет.

А Даннэр просто умница. Улегся спать, как порядочный гость. Никаких приставаний, никаких пошлых намеков. Видимо, понял наконец, что всем этим меня можно только оттолкнуть.

Пожелав ему спокойной ночи, я выключила свет и пошла к себе.

Забравшись в родную постель, ощутила неземное блаженство. Поначалу. Спустя несколько минут, поняла, что уже успела разучиться спать в одиночестве. Тоскливо как-то стало. Рядом была лишь холодная стена.

Совсем недалеко, правда, спал мужчина. Но мне все-таки не настолько одиноко, чтобы влезать к нему в постель, да еще и с желанием просто поспать.

Утром, наскоро перекусив бутербродами с черной икрой, мы отправились в город. Даннэр решил начать магические поиски с самого сложного участка — с центра Москвы.