— Могу ли я пригласить Вашу светлость выпить чашку чая в моей комнате?

— Я отказываюсь снова подниматься по этим лестницам! — резко ответил судья. — Прикажите одному из монахов принести большой чайник горького чая вон в то помещение!

И он проследовал в маленькую комнатку по другую сторону от главного зала. Очевидно, она предназначалась для приема гостей. Судья присел к чайному столику великолепной работы старинного мастера, из резного красного дерева. Он подал Дао Ганю знак занять место напротив. Молча судья рассматривал пожелтевшие от времени портреты с изображением даосских бессмертных, висевшие в роскошных рамах на степах. Сквозь ажурную решетку в стене над ними слабо виднелись головы больших позолоченных статуй, расположенных в алтаре полутемного храмового зала. Вернулся Цзун Ли с большим чайником в руках. Он разлил чай по чашкам. Судья пригласил к столу и его.

Потягивая чай, они слушали монотонное бормотание, доносившееся из бокового зала напротив: монахи начали читать заупокойные молитвы у тела настоятеля.

Судья Ди сидел неподвижно, откинувшись на спинку стула. Он чувствовал себя совершенно изможденным. В ногах и в спине ощущалась тупая пульсирующая боль, а в голове была странная пустота. Он пытался осмыслить обстоятельства, которые привели к убийству старого настоятеля и к самоубийству Истинной Мудрости. Ему казалось, что кое-что требует дополнительного выяснения. Существовали какие-то детали, с помощью которых можно было бы воссоздать облик Мо Мо-дэ. Только бы удалось найти правильные объяснения! Но мозги не шевелились, он никак не мог сосредоточиться. Перед его взором маячил шлем Мо Мо-дэ. Судья был абсолютно уверен, что с этим шлемом что-то не так. Мысли его начали путаться; он понял, что монотонное бормотание монахов убаюкивает его.

Подавив зевоту, он с усилием выпрямился на стуле, затем, опершись локтями о стол, принялся рассматривать своих компаньонов. Вытянутое лицо Дао Ганя, как всегда, было бесстрастным. Цзун Ли выглядел абсолютно усталым: голова его бессильно повисла. Судья подумал, что теперь, когда под действием усталости поэт лишился своего обычного высокомерия, он уже не казался столь отталкивающим. Допив чай, судья обратился к нему:

— Поскольку теперь вы выполнили завет покойного отца, не мешало бы вам приступить к серьезному изучению конфуцианских канонов, чтобы подготовиться к государственным экзаменам, Цзун Ли. Вы еще сможете доказать, что являетесь достойным сыном вашего выдающегося отца! — Он сдвинул шапочку на затылок и бодрым тоном продолжал: — Сейчас же нам следует договориться, как лучше поймать Мо Мо-дэ и спасти его возможную жертву. Он должен будет признаться, где он скрывает однорукую женщину и кто она такая.

— Однорукая женщина? — удивленно переспросил Цзун Ли.

— Да, — подтвердил судья и пристально на него посмотрел. — Вам не доводилось встречать здесь такую?

Цзун Ли покачал головой:

— Нет, господин, я провел здесь более двух недель, но даже не слышал ни о какой однорукой женщине. Разумеется, — добавил он с ухмылкой, — если вы не имеете в виду ту статую в Галерее Ужасов.

— Какую статую? — теперь была очередь судьи удивляться.

— Ту самую, с цепями, господин. Левую руку у нее изъели древоточцы, и она отвалилась. Впрочем, следует признать, что они ее быстро отреставрировали и вернули назад. — Так как судья Ди продолжал пристально смотреть на него, поэт добавил: — Помните ту обнаженную женщину, которую пронзает копьем синий демон? Я слышал, как вы сказали Дао Ганю, что…

Судья Ди ударил кулаком по столу.

— Болван! Почему ты не сказал мне об этом раньше?

— Я думал… Когда мы вошли в галерею, я сказал вам, что статую будут реставрировать и что…

Судья вскочил со стула и схватился за фонарь.

— Быстро за мной! — рявкнул он и бросился в храмовый зал.

Он вовсе забыл об усталости. Перескакивая через ступеньки, он мчался вверх по лестнице к площадке над храмом. Дао Гань и Цзун Ли едва поспевали за ним.

Запыхавшийся судья направился по западному переходу в башню, а оттуда вниз, в Галерею Ужасов. Пинком распахнул дверь, вошел и остановился перед синим демоном и распростертой на валуне обнаженной женщиной.

— Посмотрите, у нее течет кровь! — пробормотал он.

Дао Гань и Цзун Ли ошеломленно уставились на тонкую струйку крови, вытекающую из трещины в гипсовой груди женщины, в том месте, куда вонзилось острие копья.

Судья Ди опустился на колени и осторожно откинул волосы, закрывавшие лицо обнаженной.

— Это же Белая Роза! — воскликнул Цзун Ли. — Они ее убили!

— Нет, — возразил судья. — Посмотри: у нее подрагивают пальцы.

Тело было покрыто слоем белого гипса, но руки и ноги были выкрашены в черный цвет. На темном фоне их можно было и не заметить, как если бы они были отрублены.

Веки девушки дрогнули. Она метнула полубезумный взгляд, в котором смешались боль и страх, и черные ресницы снова опустились. Лицо ее охватывала кожаная повязка, закрывавшая рот и в то же время плотно прикреплявшая голову к стене, у которой стоял валун.

Цзун Ли намеревался уже освободить девушку от этого кляпа, но судья грубо его оттолкнул.

— Убери руки! — приказал он. — Ты можешь причинить ей боль. Мы сами с этим справимся.

Дао Гань снял цепи, которыми был опутан торс, руки и ноги, и сказал:

— Вся эта железная мишура лишь прикрывает настоящие оковы, что ее держат, господин! — И он указал на железные крюки, которыми были прихвачены ее лодыжки, бедра и руки. Затем он быстро извлек из рукава складную сумочку с инструментами.

— Подожди! — приказал судья Ди.

Он тщательно осмотрел наконечник копья. Потом осторожно надавил пальцами вокруг того места, где копье вонзилось в тело, пока наконечник не вышел наружу. Полилась кровь и окрасила белый гипс, покрывавший тело девушки. Рана казалась поверхностной. Сильными руками судья отвел копье в сторону и резким движением обломил древко. Рука деревянного демона хрустнула и упала на пол.

— Теперь займись ногами! — приказал он Дао Ганю. — Передай мне клещи!

Тем временем, пока Дао Гань старался ослабить железные крепления, судья принялся за кляп. Он вытащил гвозди, которыми крепились к стене концы кожаного ремня, и извлек у нее изо рта кусок ваты, затем с предельной осторожностью взялся за крюки, глубоко впившиеся ей в руки.

— Классная работенка! — пробормотал Дао Гань, не скрывая своего восхищения.

Цзун Ли закрыл лицо руками. Он содрогался от рыданий. Судья крикнул ему:

— Эй ты! Придержи ее за голову и плечи!

Цзун Ли обнял девушку за плечи и приподнял обмякшее тело, а судья Ди помог Дао Ганю справиться с последним креплением на правом предплечье несчастной. Втроем они подняли ее с валуна и уложили на циновки. Судья снял шарф и обернул им ее