Мы прислонились плечами.

— Я его донор, — спокойно призналась я и улыбнулась в шокированные лица.

— Девочка на моих глазах выдержала атаку воздействия страхом, от которой у меня чуть один из артефактов не сгорел. — Мистер Ера с интересом меня разглядывал.

Дудль хмыкнул, дожевывая второе пирожное. Вытер пальцы о салфетку и добавил:

— Она на мой артефакт «черного страха» только глазами лупала. Кремень, а не девица.

Осталось высказаться только декану, что он и не замедлил сделать.

— Она пантера, представляете?

— И что? — в унисон спросили мы с женихом, так как не видели особой ценности в этой информации, в отличие от предыдущих. Выдерживать воздействие страха — это впечатляюще, а что в том, что я пантера?

Дудль с Ера с интересом воззрились на мистера Донахью. Они, кажется, разделили наше удивление.

— Эх, вы, знатоки, — покачал головой тот. — Кто такие пантеры?

— Черные такие, — неопределенно обвел рукой Дудль.

— Ошибаетесь. Пантера — это родовое животное вне вида. Вы видели эту девицу в обороте? — Декан рассказывал так, как будто меня нет в комнате. — Чистая родовая фактура, помесь фенотипов, включая ископаемые. Пантер, дорогие мои, в природе не существует. Это распространенное заблуждение, что они есть. Черных ягуаров или леопардов иногда называют пантерами. А на самом дела пантера[10] — примарховый род. Все львы, тигры, леопарды, ягуары — пантеры. А перед вами — чистая родовая пантера, которой нет в природе, это дитя примарха, которое напрямую поило кровью птенца вампира.

И на мне скрестились взгляды всех присутствующих…

— А что это ей дает? — заинтересованно спросил Крис.

— Да ничего, — рассмеялся мистер Донахью. — Котенок она неразумный, до настоящего примарха ей расти и расти, сил набираться. Зато для любого Двуликого она сладкая добыча. Мы, оборотни, ее для размножения можем приспособить… Это же чистая первобытная кровь, к тому же вдобавок — гены, не разбавленные многочисленными межвидовыми вязками. Хорошие от тебя будут котята, многие самцы передерутся за право обладания… А вампиры заинтересуются энергией, которую можно получать от такого донора. Вон как Крис за короткое время накачался, аурой бьет… Даже маги на ритуалы и исследования с удовольствием захотят получить дитя примарха.

Когда прозвучало последнее слово, в гостиной воцарилась тишина.

— Куда мы ее спрячем? — спросил мистер Ера, совершенно не глядя на меня.

Что?! То есть мной решили распоряжаться, не спрашивая? Мари — дитя неразумное, так давайте ее в подвал засунем, пусть не достанется никому?!

Тихое злобное рычание услышали все.

— Ты рычишь, — сообщил Крис, глядя укоризненно.

— Злится, — с нежностью произнес декан, рассматривая меня, как коллекционер доставшийся ему по случайности редкий экспонат.

— Это я еще не злюсь, — сказала я, — это я предупреждаю. Не надо меня прятать, иначе я за себя не отвечаю. И ни за кого рядом — тоже.

— Какая из нее отличная приманка для насильников выйдет! — мечтательно заявил мистер Дудль. — Пачками бы ловили. А самое главное, никакого дополнительного персонала. Сама приманила, сама поймала, сама испугала так, что до задержания будут истуканами стоять.

Все укоризненно посмотрели на государственного следователя, а тот развел руками.

— Что вы так смотрите? Знаете же, какая у меня нехватка людей!

— В Академии вы больше не учитесь, — опять начал командовать хозяин дома. — Идите наверх в комнаты, мы сейчас подумаем о планах на Суд. Я выпишу для Криса учителя-вампира, а для тебя, Мари — преподавателя политеса. Все-таки в достойную семью собираешься войти.

Крис и я переглянулись, молча кивнули и вышли из гостиной. Что ж, если взрослые дядечки планируют посидеть-подумать, конечно, молодым здесь не место, только мешать будем.

Крис кивком подозвал слугу у дверей.

— Через час сообщи отцу, что мы отправились в Академию, завтра в обед загляну домой.

Старший Ера, а также декан со следователем, как оказалось, вообще нас не рассматривали всерьез. Две отличные приманки — вот как нас видели. Гены для размножения, кровь для ритуалов, приманка для мелочи. И переубеждать их — только тратить время. Это обидно, но вполне понятно. В их глазах мы были неопытными кутятами, как они нас постоянно и называли, стремясь скорее защитить, чем прислушаться к нашему мнению.

Только выйдя на улицу и пройдя несколько кварталов, молча держа за руку Криса, я осознала, что так и не рассказала про Ирбиса и «копченый» платок. Что ж, значит, завтра Крис расскажет. А пока…

— Времени совсем нет. Каждый день на счету. На улицу Масок? — спросил Крис.

— Однозначно, — без колебаний подтвердила я.

— Мари, ты не против, если пока я отзову наше обручение? — осторожно продолжил уже почти нежених.

— Если следовать разуму, ты прав, — глухо ответила я. — А если сердцу, ты мне сделал больно.

Но руку его не отпустила. Наверное, эти слова должен был сказать не он, а я. Дескать, Крис, извини, но под угрозой попадание в Черное Гнездо, нам лучше временно не считать себя женихом и невестой. С другой стороны, я вполне могла стать вечной невестой, пока не решим этот вопрос.

Не знаю. Я запуталась. Он был моим лучшим другом, и я испытывала к нему вселенскую нежность. И ради него могла бы рискнуть многим, но уж точно не идти покорным жертвенным барашком в червивые лапы костяшки.

Город вокруг жил своей жизнью, мы все шли, держась за руки. И вместе, и немного по отдельности. Ничего, скоро мы решим вопрос с сиром Криса, и опять все вернется на круги своя.

Я решительно нахмурила брови и крепче ухватилась за пальцы друга.

Театрик на улице Масок, рядом с которым, по словам Криса, вылезли они с медоедом, оказался в очень темном месте. По какой-то причине рядом с входом не горели фонари, зато стояли два частично трансформированных оборотня, держа в лапах небольшие осветительные артефакты.

Рядом с ними крутил головой и что-то щебетал заходящей публике маленький остроносый человек в цветном шелковом сюртуке и двухцветных, умопомрачительно безвкусных штанах.