Влад никогда не называл ее Алиской, так прозвучало в пересказе Михайловича.

Девушка легко сопоставила в уме два события. Влад приходил в ту самую ночь, когда она гуляла с Пашей. Всю дорогу за ними кто-то следил. Алиса не видела преследователя, все происходило на уровне ощущений. Пашка так и вообще ничего не понял, а вот она все время озиралась, пока из кустов не выскочила тень, оттащившая от нее начавшего приставать парня.

А потом она узнала о найденной в канаве мертвой девушке, так похожей на нее саму.

…тем временем они подошли к бывшему кабинету директрисы. Шли они, освещая себе путь одним лишь фонариком, но Алиса могла бы обойти весь интернат и вовсе с закрытыми глазами, потому что знала каждый его уголок, как свои пять пальцев.

Голоса стихли, погружая старую усадьбу в глубокий сон. Видение, всплывшее в памяти точно корабль из плотного тумана, исчезло. Охранник постучал дубинкой по двери. Алиса внутренне приготовилась к тому, что сейчас дверь откроется и к ней выйдет Галина Георгиевна собственной персоной. Грозная Горгулья, как звали ее все в интернате, включая и обслуживающий персонал.

– Петька вашу директрису побаивался, хоть и не признавался никому. – Пожилой охранник покачал головой. – Он мне много чего рассказал перед смертью. Как работал тут, как ребятишек за территорию пропускал. Жалко ему вас было. Одного не сказал: зачем в петлю полез. То, что невесту мою от самого алтаря увел, я ему простил. Да он и сам знал. А все равно почти полжизни в молчанку мы с ним играли.

Алиса поспешила уйти от кабинета. Она хорошо запомнила тот день, когда весь интернат гудел, как рассерженный улей. Приехала милиция, «Скорая». Детей заперли в спальных комнатах. Все занятия отменили. Переполох стих только к утру следующего дня, сменившись пугающей тишиной. Воспитанникам разрешалось выходить из классов и спален исключительно в сопровождении воспитателя. Даже в туалет дети ходили под присмотром. Что произошло, никто не знал, и только шепотом по цепочке переходило страшное известие: «Горгулью убили».

Галину Георгиевну нашли в ее собственном кабинете. Женщина лежала на спине с широко открытыми от ужаса глазами. Кто-то перерезал ей горло и вырезал язык. Детали и подробности узнались многим позже, а пока в интернате заговорили о появлении маньяка. Дети, недолго думая, назначили на его роль брата Алисы, припомнив прошлую историю с убийством девушки в заброшенном крыле здания.

Ей стало по-настоящему страшно. Страх перерос в ужас, когда она сама поверила в то, что Влад виновен. Алиса уже не могла отрицать очевидного. Ее жизнь превратилась в кромешный ад, в котором она каждый день сгорала заживо, пока не узнала о том, что Влада смогли найти и вернуть на лечение в психиатрическую лечебницу, где несколько лет спустя он скончался.

– …вот и все, красавица, – открывая перед Алисой дверь, ведущую на улицу, уныло сообщил охранник. – Не приехали еще за тобой?

Площадка перед бывшей усадьбой пустовала. Алиса виновато пожала плечами и стала спускаться по ступенькам.

– Я за территорией подожду, не хочу, чтобы у вас возникли из-за меня неприятности.

– Да какие от тебя неприятности, дочка? – Охранник, по всей видимости, проникся к ней симпатией. – Ты стекол не бьешь, на стенках не рисуешь.

– Не в том я возрасте, – улыбнулась Алиса и добавила: – Хотя, и когда была «в том», ничем подобным не занималась.

– Ты уж не серчай на старика, что я тебя прогнать-то хотел. Работа, сама понимаешь.

– Понимаю.

Их неловкое прощание никак не получилось завершить. Алиса знала – пожилому мужчине скучно одному. А ей самой не хотелось здесь задерживаться.

– Вот я дурень старый. – Мужчина хлопнул себя ладонью по лбу. – Ты ведь про руководство интерната спрашивала? – Дождавшись положительной реакции, он продолжил: – Директриса новая, ну та, которая в последние годы здесь верховодила, уехала. Перевели ее в другой город. Говорят, к Москве поближе. Но тебе, наверное, все равно, с кем говорить, лишь бы начальство было?

Алиса хотела поторопить многословного пожилого человека, но она не осмелилась его перебить. Она еще чувствовала неудобство за то, что почти не слушала его, пока тот водил ее по гулким помещениям бывшей усадьбы.

– Ну, а раз так, – он правильно расценил ее молчание, – тогда запиши номерок. Была тут одна барыня-сударыня, приезжала будто к себе домой и все указания раздавала.

Девушка ощутила, как усиливается сердцебиение. Она догадывалась, о какой «барыне» шла речь. В их городке такая всего одна.

– Только я тебе так скажу, – мужчина поманил ее пальцем и, дождавшись, когда Алиса подойдет ближе, доверительным шепотом сообщил: – не любила она это место. Да и как его любить можно, сколько тут крови пролито. Бабка моя всю жизнь в деревне прожила, еще первую хозяйку-то дома застала. Много бед снесла та хозяйка. Не верю я в бога, но тут иначе как небесной карой не объяснишь свалившиеся на нее несчастья.

Алиса вспомнила свое видение. Получается, ей не просто так привиделась окровавленная девушка. И мужчина с обезображенным лицом… убийца? В голове зазвучали его страшные слова: «Я найду тебя, так и знай!»

То, что она пыталась списать на переутомление и нервное расстройство, вполне может оказаться правдой. Он был за что-то очень зол на нее, тот человек, и разговаривал как с давней знакомой.

– Да мало ли сказок рассказывают, – неожиданно пошел на попятную охранник. – Послушала и забыла. Может, все же созрела чайку попить? У меня вареньице имеется вишневое.

Как бы Алиса ни сочувствовала пожилому мужчине, пришлось ответить ему отказом. Она и не заметила, как, бродя по брошенному зданию интерната, они потратили почти час времени, хотя и складывалось впечатление, что прошло не более нескольких минут.

– Как знаешь. Номерок-то запиши, – напомнил мужчина, когда Алиса, наконец распрощавшись с ним, направилась в сторону шоссе, – а то, выходит, зря приезжала. Нина Викторовна ее зовут. Последний раз наведывалась неделю назад, сказала, снести усадьбу решили. Нет у города денег ее содержать. И ценности никакой здание не имеет.

К тому моменту, когда подъехал Гриша, Алиса уже насквозь продрогла, ругая себя за малодушие. Надо было принять приглашение и дождаться прибытия водителя в тепле за чашкой чая с вишневым вареньем, которое она очень даже любила.

Когда машина уже свернула в поселок, Алиса почувствовала смертельную усталость. Ощущение было такое, будто некто собрал груз всех негативных событий последних дней в одну огромную гирю и опустил ей на грудь. И теперь у нее оставалось только одно желание – скорее лечь спать. Нет, сначала в душ, потом – в постель.

Она несколько раз доставала телефон, чтобы позвонить Нине, но так и не решилась набрать ее номер. Девушка прокручивала в голове начало разговора, даже заготовила некоторые ответы, понимая, что все пойдет совсем по-другому, как только она услышит знакомый голос.