* * *

В 19 часов эвакуировали на берег раненых, затем приступили к свозу имущества и команды. В 22 часа был спущен вымпел, а спустя час — отклепана якорная цепь, так как поднимать якорь было уже ни к чему, и открыты кингстоны. Течением «Новик» медленно относило от берега. В 23 часа 30 минут он лег на грунт на глубине девяти метров, накренившись на правый борт до 30 градусов. Корма скрылась под водой, а на поверхности остались трубы, мачта и значительная часть верхней палубы.

Матросы, стоя на берегу, плакали, не стесняясь своих слез. Нелегко было видеть эту картину и командиру с офицерами. Ведь только моряки знают, что значит для них корабль, ставший и родным домом, и символом могущества их Отечества…

* * *

К ночи со стороны моря стали видны лучи трех прожекторов, освещавших водное пространство по направлению к берегу.

— Боятся японцы, как бы наш «Новик» под прикрытием ночи не покинул Корсаковский рейд, — предположил Андрей Петрович. — Надо бы выставить наблюдательный пост из сигнальщиков.

И отдал соответствующие распоряжения.

Когда рассвело, к берегу стал приближаться корабль.

— Броненосный крейсер «Читозе», — авторитетно объявил Андрей Петрович, вглядываясь в окуляры бинокля, будучи признанным специалистом на «Новике» по опознанию силуэтов кораблей как своих, так и неприятеля.

— «Цусиме» сейчас не до нас, — злорадно ухмыльнулся лейтенант Штер. — Сам небось зализывает раны.

— Это тот самый крейсер, с которым переговаривался «Цусима» и поджидавший нас у пролива Лаперуза. Получив сообщение о том, что получивший повреждения «Новик» укрылся в Корсаковском посту, он сразу же прибыл сюда, чтобы тот ненароком не сбежал в неизвестном направлении — ищи-свищи его потом в ночной мгле, — пояснил Андрей Петрович.

— Отбегался наш красавец… — дрогнувшим голосом сказал лейтенант, глянув в сторону полузатопленного корабля.

И все офицеры, сняв фуражки, истово перекрестились, глядя на его останки.

Когда рассвело, с «Читозе» разглядели, что «Новик» затоплен, а между ним и берегом снуют шлюпки и паровой катер. Приблизившись, он в течение часа расстреливал затопленный крейсер, а затем перенес огонь на берег, выпустив не менее ста снарядов.

На «Новике» были разрушены две дымовые трубы, повреждена мачта, разбит кормовой мостик, а в палубе и надводной части борта — множество пробоин от осколков. Но орудия, и это главное, остались целы. На берегу же были повреждены церковь, пять казенных и одиннадцать частных домов.

Характерно, что после обстрела Корсаковского поста было найдено тридцать неразорвавшихся японских снарядов, о чем было донесено военному губернатору Сахалина. «Стало быть, у японцев тоже не все так гладко, как кажется со стороны», — с чувством облегчения и злорадства отметил Андрей Петрович.

* * *

Японские крейсера ушли из залива Анива и присоединились к эскадре. На имя командующего эскадрой вице-адмирала Камимуры 9 августа последовал императорский рескрипт: «Крейсеры “Читозе” и “Цусима” в Корсаковском заливе уничтожили неприятельское судно и тем достигли цели долгой погони. Мы хвалим это». Адмирал Камимура ответил: «Успех крейсеров “Читозе” и “Цусима” в Корсаковске всецело относится к величию верховного вождя».

До утра 9 августа поступавшие в Петербург телеграммы о гибели «Новика» не пропускались в печать. Но так как информация продолжала поступать и от английского агентства «Рейтер», и от германского агентства Вольфа, решили, наконец-то, официально известить об этом печальном событии и Россию: «7 августа флот наш лишился лихого и славного, самого быстроходного из наших крейсеров, бывшего красой русского флота и грозой японцев…»

* * *

Комендоры и артиллерийские офицеры под командой лейтенанта Штера как старшего артиллерийского офицера оставались в Корсаковском посту для снятия орудий с «Новика» и организации из них береговой батареи.

— Прощайте, Арнольд Петрович! Даст бог, еще встретимся! — обнял Андрей Петрович лейтенанта Штера, с которым успел сблизиться.

— Обязательно встретимся, Андрей Петрович! Земля-то круглая, — ответил тот с повлажневшими глазами.

Большая же часть экипажа во главе с командиром, совершив длительный пеший переход таежными тропами почти через весь остров, прибыла в Александровский пост, административный центр Сахалина на побережье Татарского пролива. А затем была эвакуирована во Владивосток, к которому его моряки так стремились довести свой боевой крейсер…

Сразу по прибытии во Владивосток углевоза из Александровского поста с оставшейся частью экипажа «Новика» командующий флотом Тихого океана вице-адмирал Скрыдлов, назначенный на эту должность после гибели Макарова, но так и не сумевший прибыть в осажденный японцами Порт-Артур, собрал совещание для обсуждения причин гибели крейсера.

У Андрея Петровича сжималось сердце от вида Шульца, когда они вместе шли на это совещание. Тот, как было видно, осознавал всю меру своей ответственности за гибель «Новика» и был готов принять любое решение командующего. «Не надо было проявлять свой гонор, Михаил Федорович, при решении судьбы маяка на острове Кунашир, — вздохнул он. — Может быть, все и обошлось бы… Хотя, честно говоря, вероятность нашего прорыва во Владивосток была и так чрезвычайно мала. Ведь адмирал Камимура был грамотным командующим. Это показал бой в Корейском проливе его эскадры с Владивостокским отрядом крейсеров, спешившим на помощь порт-артурской эскадре, пытавшейся прорваться во Владивосток, но потерявшим в его ходе броненосный крейсер “Рюрик”, получивший тяжелые повреждения и затопленным своей командой, но не сдавшийся врагу. Но, как бы то ни было, за все надо платить…»

На совещании Шульц в своем отчете о походе «Новика» честно и откровенно признал свои ошибки. «Молодец, не стал прятаться за объективные обстоятельства», — признал мужество командира Андрей Петрович. И в своем выступлении, изложив причины неудачи прорыва крейсера, обдуманные им еще после боя с «Цусимой», отметил, что в связи с рядом обстоятельств вероятность его успешного осуществления и так была чрезвычайно мала. А своим замечанием, что нет худа без добра, так как теперь гавань Корсаковского поста будет защищена береговой батареей из стадвадцатимиллиметровых орудий, снятых с «Новика», вызвал улыбку командующего, частично сняв тем самым возникшее напряжение.

— Спасибо, Андрей Петрович! — сказал Шульц, когда они вышли из кабинета командующего.

— За что? — искренне удивился тот.

— За то, что не стали добивать лежачего…

Андрей Петрович даже приостановился:

— Мы же с вами, Михаил Федорович, были командирами миноносцев! А у офицеров этих кораблей, как вы знаете, девиз один: один за всех и все за одного! Иначе в одиночку просто пропадешь. Неужто забыли?

И Шульц крепко пожал ему руку.