И тут «Новик» даже стал опережать неприятеля на параллельном курсе, — машинная команда все-таки запустила еще один котел.

— Спасибо за работу, Борис Васильевич! — крикнул в переговорную трубу командир. — Так держать!

— Есть так держать! — бодро ответил старший инженер-механик, польщенный похвалой командира. — А вы, Михаил Федорович, всыпьте перца неприятелю!

Не так уж часто машинная команда удостаивалась подобной чести. Но это было ее последним успехом — в двух котлах лопнули водогрейные трубки, и скорость крейсера резко снизилась.

На корме разорвался снаряд, разметав прислугу ютового орудия. Лейтенант Штер, чертыхнувшись, метнулся туда. Но не успел добежать, как за его спиной раздался еще один взрыв. Барабанщик, схватившись за голову, заголосил:

— Ваше благородие, у вас мозги из головы вылезли!

«Это вряд ли, — успокоил тот сам себя, — иначе не смог бы стоять на ногах».

Этим снарядом снесло кормовой мостик и машинные вентиляторы кормовой трубы и ранило еще десять матросов. Перевязавшись тут же, на палубе, Штер стал управлять огнем кормовых орудий.

Огонь неприятеля заметно ослабел. И тут на верхней палубе раздалось восторженное «ура!» — снаряд попал, видимо, в трубу, и «Цусима» окутался облаком дыма и пара. Но тут же одновременно два снаряда попали ниже ватерлинии, и «Новик» осел кормой почти на метр, а вода над броневой палубой хлынула в кают-компанию. Затем вышли из строя еще два котла, ход уменьшился вдвое, и стало ясно, что уйти от погони так и не удастся.

— Ну что, Андрей Петрович, похоже, что отвоевались? — командир безнадежно махнул рукой.

— Вроде того, Михаил Федорович.

— Повернуть к Корсаковскому посту! — приказал командир вахтенному офицеру.

К их удивлению, крейсер «Цусима» тоже повернул вправо, на расходящийся курс, и прекратил стрельбу.

— Видать, японцам тоже досталось не меньше нашего! — злорадно отметил лейтенант Штер, вернувшийся с перевязанной головой на мостик и видя крен у уходящего крейсера, когда тот повернулся кормой к «Новику», и движение того зигзагами, видимо, управляемого машинами. — Наши комендоры тоже не промах, хотя орудия у нас и послабее его шестидюймовых!

— Нам от этого не легче, Арнольд Петрович, — заметил Андрей Петрович. — «Цусима» явно не один, а нам даже негде укрыться, потому как у гавани Корсаковского поста нет береговых батарей, чтобы под их прикрытием устранить полученные в бою повреждения.

— Будем продолжать вести огонь, теперь уже с левого борта, пока расстояние не увеличится до пятидесяти кабельтов, — принял решение командир крейсера.

— Есть продолжать вести огонь левым бортом! — с готовностью ответил старший артиллерийский офицер, наверное, впервые восприняв его приказ без доли скептицизма.

Когда же последовала команда: «Прекратить огонь!», офицерам приходилось буквально оттаскивать прислугу от орудий…

* * *

«Почему же все так нелепо получилось? — мучительно думал Андрей Петрович, отойдя на левое крыло мостика, где сигнальщик тут же уступил ему свободное место. — “Новик” приговорен — это ясно. Ясно и то, что заход в Корсаковский пост для бункеровки стал роковым для него. Это тоже понятно. Но ведь разве не было ясным и то, что пополнение запаса угля станет неизбежным при его движении к японским островам со скоростью пятнадцать узлов? Безусловно. Ведь Шульц как раз и рассчитывал на дополнительную бункеровку здесь, на Сахалине. К тому же, идя экономическим ходом в десять узлов, мы могли бы и не встретиться с английским “Селтиком”, сообщившим японцам о нашем появлении у восточных берегов их островов.

В то же время даже без захода в Корсаковский пост нас бы все равно поджидали у пролива Лаперуза крейсера, направленные туда Камимурой после получения японским командованием радиотелеграфного сообщения с маяка на острове Кунашир. Таким образом, неразрушение нами этого маяка сразу же после его обнаружения — еще одна наша роковая ошибка. Вот так мы и пришли к тому, к чему пришли… И кто же в этом виноват?! Разумеется, командир крейсера. Но, честно говоря, в этом есть и доля моей вины. Надо было быть более настойчивым в отстаивании своей точки зрения. — И усмехнулся: — С командиром, однако, особо не поспоришь — последнее слово в соответствии с Морским уставом всегда остается именно за ним…»

Доклад радиотелеграфиста о том, что слышны переговоры между кораблями противника, прервал его размышления, и он поспешил на передний мостик.

— Пытайтесь своим аппаратом мешать им! — распорядился командир.

— Теперь командиры японских крейсеров или хотя бы одного уже знают о нашем возвращении в Корсаковский пост, — тяжко вздохнул Андрей Петрович.

Между тем «Новик» приближался к берегу, насколько это было возможно, чтобы в случае необходимости легче было снять с него команду. Когда же из рулевого отделения передали, что привод руля не действует, пришлось управлять кораблем уже бортовыми машинами до его ввода на Корсаковский рейд.

— Аварийной команде подвести пластырь под пробоины в рулевом отделении! — приказал старший офицер.

А когда это было исполнено, приказал трюмным машинистам приступить к откачке воды.

Как только «Цусима» скрылся за горизонтом, командир попытался приблизить «Новик» к берегу, но при этом напором воды сорвало подведенный пластырь.

— Уж не повезет, так не повезет! — в сердцах воскликнул он.

— Да и так, Михаил Федорович, положение — хуже некуда! — попытался успокоить его старший офицер.

Тот испытующе посмотрел на него: «Уж не насмехается ли?» Но, встретив серьезный взгляд своего помощника, успокоился: «Совсем издергался, нервы — ни к черту!», — усмехнулся он над собой.

* * *

Став на якорь в полумиле от берега, выяснили, что корабль принял около 250 тонн воды через три подводные пробоины: две в рулевом отделении и одну под каютой старшего офицера. Дифферент на корму составил 1,8 метра. Осмотр показал, что одну из пробоин в рулевом отделении своими силами заделать не удастся — снаряд попал встык борта с броневой палубой, вызвав длинные трещины. Но самое печальное — в исправности остались лишь шесть котлов из двенадцати.

— Укатали Сивку крутые горки, — с горечью констатировал лейтенант Штер.

Командир отвел старшего офицера в сторону:

— Ваше мнение, Андрей Петрович.

— К сожалению, не осталось ни малейшей возможности прорваться во Владивосток. Японцы обложили нас, как волков флажками… Поэтому, как это ни тяжело, Михаил Федорович, но «Новик» придется затопить! — твердо ответил тот. — И, желательно, на отмели. — Но, видя непонимание в глазах командира, пояснил: — Со временем, в случае успеха Второй Тихоокеанской эскадры, затребовав соответствующие средства из Владивостока, можно будет поднять его и ввести в строй действующих кораблей.

Шульц согласно кивнул головой.