не боюсь… хоть и знаю, что ты явился за местью… — продолжая смеяться, ответила девушка.

Сайм поднялся на ноги. Колени его все еще дрожали и недавнее ощущение, пусть и мнимой, но от этого не менее болезненной смерти, стискивало дыхание.

— А у меня нет оснований мстить?

Мерьята оборвала беспечный смех и заговорила голосом глубоким и проникновенным:

— Послушай, я знаю, что стала причиной твоих страданий там, в Сухом русле, но, клянусь, я бы не позволила отцу тебя убить!

— Предположим, я тебе поверил, — сказал Сайм, все еще не понимая, как теперь себя с ней вести, — И что дальше?

— Сперва скажи, откуда ты взялся в Сетао? И в доме Иви?

Сайм хмуро молчал, не решаясь ответить правду.

— А, очевидно! — догадавшись, тихо воскликнула Мерьята, — Ты хотел отомстить Тэумару, похитить Иви и заставить его тем самыми повлиять на отца? Не слишком ли коварный план?

— Ты была в Сухом русле и знаешь, каким способом Изенар вынудил меня дать клятву. Подлым обманом! Так почему я должен выбирать средство?

— Стало быть, ты и меня хотел похитить? Решил, что я птичка более ценная, чем Иви? — спросила Мерьята.

Голос ее был и насмешлив и нежен одновременно, поэтому Сайм не мог разобрать, шутит она или говорит серьезно.

— Я хотел обменять дочь Изенара на свою сестру, — мрачно ответил Сайм.

— Ты меня ненавидишь?

Мерьята поставила чашу на подоконник и подошла к Сайму так близко, что он ощутил сумрачное тепло ее тело, окутаного лишь легкой сорочкой, под которой откровенно вырисовывались очертания высокой груди и восхитительной талии. Почему она так откровенна, так бесстрашна, и так беззастенчива с ним? От аромата ее распущенных волос у Сайма закружилась голова.

— Тебе не нужно меня похищать, — Мерьята положила маленькие ладони на его широкую грудь, — я отправлюсь с тобой в Этеляну, если пожелаешь, как пленница, — и снова тихо отчего-то рассмеялась.

— Почему? — прошептал Сайм, наклоняясь еще ближе к ее волосам, к ее манящему запрокинутому лицу с ярко-влажными приоткрытыми губами.

Его пальцы мимовольно пробежали по крутому изгибу ее бедра. Сайм едва не застонал, ощутив гладкость кожи под тонкой тканью.

С нежным вздохом девушка прижалась щекой к его груди. И тогда у Сайма, сквозь пелену дурмана, мелькнула мысль, что она по-прежнему играет с ним, хочет лишить его бдительности, заманить в ловушку.

Он отшатнулся, дрожа и трепеща, словно мальчишка, от любви, от страха, от беспомощности перед этой невысокой хрупкой девушкой со смешливым, но властным взглядом.

— Ты любишь меня, Сайм? — вдруг спросила она, удержав его запястье тонкими теплыми пальцами.

— Что? — пробормотал он, все еще находясь во власти хмельного напитка, приготовленного из ненависти и страсти.

— Ты женишься на мне? — спросила Мерьята так тихо, что он едва различил ее голос.

Она привстала на цыпочки и потянувшись, коснулась губами его пересохших от волнения губ.

— Перестань, — с мучительным отчаянием проговорил Сайм, — Ты просто хочешь свести меня с ума, ты путаешь все, создаешь иллюзии! Лучше бы ты в самом деле меня убила!

— Мой поцелуй — не иллюзия! Иллюзия — вот…

И сново загрохотала сорванная с петель дверь, и огромный воин с оскаленными зубами и страшно перекошенным от ярости лицом ворвался в комнату. Сайм инстинктивно схватился за меч на поясе, но тут же почувствовал ласковое прикосновение и услышал тихий голос:

— Нет, стой спокойно и смотри…

Воин замахнулся ножом и бросился вперед. Сайм даже глаза закрывать не стал, хотя душа его на миг оборвалась. Нож прошел сквозь тело, как сквозь воздух. Воин затрясся и начал таять, лишь прохладная волна просквозила по коже, да отрепья легчайшего тумана заколебались в темном воздухе комнаты и через миг пропали.

— Если ты не обращаешь на иллюзию внимания, она не причинит тебе вреда! — сказала Мерьята.

Сайм провел рукой по лбу, смахивая капли пота.

— Значит ты не обманываешь меня? — спросил он, приподнимая за подбородок ее лицо и пытливо вглядываясь в ее зеленоватые, сумрачные глаза.

— Ты не ответил на вопрос! — лукаво улыбнулась Мерьята.

— Я люблю тебя… полюбил с первого взгляда, как увидел… Я женюсь на тебе и назову королевой Этеляны. Но не думаю, что Изенар с радостью согласится на наш союз.

— Изенар нарушил волю своего отца… Наш союз был предопределен еще до моего рождения… И твоя мать хотела того же. Если бы мой отец не уперся, мы бы были обручены с детства…Но Изенар взамен нашей помолвки осмелился требовать власть над всей Этеляной.

— Я этого не знал!

— Тебе не сказали… И если эта мысль принесет утешение, то Изенар сейчас находится при смерти, а власть в Лянсиде перешла к Тэумару, который не хочет продолжать то, что начал отец…

— При смерти? Какое счастье! — невольно воскликнул Сайм.

— Да! Радуйся! Все это дело рук Айны, твоей сестры… — печально проговорила Мерьята, — она оказала сопротивление, достойное дочери вождя!

— Прости меня! Конечно же, моя ненависть ничего не значит… Он твой отец… — растерянно пробормотал Сайм, тычась лицом в ее волосы.

— Тебе предстоит еще кое-что узнать — вздохнула Мерьята и коротко поведала Сайму о путешествии Тэумара и Айны за черным мхом к краю Сухого русла.

Слушая Мерьяту, Сайм попеременно то краснел то бледнел. Перемена событий привела его в полное замешательство, и страх за судьбу Айны, еще более сильный, чем прежде, сковывал сердце.

— Это очень опасно! — наконец сдавленно пробормотал он, — не случилось бы какой беды…

— Они оба владеют магией, к тому же Сайм взял с собой драгоценные капли. И Укка благословила их на этом пути! Они непременно вернуться с удачей, вот увидишь! — торопливо проговорила Мерьята.

— Айна бы не согласилась на такое добровольно… Она азартна, но не безумна…

— Ты прав! Тэумар пообещал ей свободу в обмен на помощь. Лишь она способна сорвать черный мох…

— Айна не простит давления, она попытается избавиться от Тэумара… Яростная кровь течет в ней, а ненависть сделает ее слепой! — сказал Сайм.

— Я сама думала об этом, — покачала головой Мерьята, — Но Тэумар тоже не прост. Тише… — она прильнула к нему всем телом.

Где-то в глубине дома зазвучали тихие стуки, осторожные шорохи, затем все затихло.

Но Сайм и Мерьята продолжали стоять, тесно прижавшись к друг другу. Сайм ощутил удивительную близость, возникшую между ними за этот короткий, проведенный вместе час. Близость, прежде не испытанную, незнакомую, полную странной, мучительной нежности. Она окутывала его душу безмятежным, болезненным каким-то покоем. Он прижимался губами к глазам Мерьяты, к ее, влажным от непрошенных слез ресницам, к трепещущим векам. Девушка взяла его руку и начала тихо целовать ладонь. И