Якорный взял телефон и долго всматривался в снимок.

— Да… ничего общего.

— Я же говорю — это не он. Поверьте, человека, организовавшего убийство моего мужа, я не забуду никогда.

— Давайте все-таки из Интернета еще что-то качнем, чтоб уж точно начальству предъявить.

Я полезла на английский новостной сайт и долго искала там упоминания о Невельсоне, пока наконец не нашла старую статью о мошенничестве, снабженную фотографией. Лайон там был немного моложе, однако не возникало никаких сомнений в том, что человек на моей фотографии и на газетном снимке — одно и то же лицо. Сохранив ссылку, я посмотрела на Якорного:

— Как вы думаете, что могло произойти?

— Есть такой старый воровской трюк, называется «громоотвод», — сказал он, закуривая. — Но я никогда не видел, как это бывает в действии.

— А если подробнее?

— А подробнее… это когда за денежное вознаграждение заключенный с меньшим сроком меняется местами с тем, у кого срок значительно больше. Происходит это, как правило, на пересылке, там проще. И, разумеется, в подобном обмене принимает участие кто-то из сотрудников пересыльной тюрьмы — нужно подменить документы в личных делах, те же дактокарты, фотографии. А за это время сообщники обмениваются подробностями биографий, какими-то мелочами, набивают, если нужно, татуировки — словом, готовят «легенду».

— А в чем смысл?

— В том, чтобы выйти раньше положенного срока и иметь другие документы. Кстати, в случае с вашим Невельсоном подобная операция была необходима — срок-то у него весьма приличный. И если я прав, то мы из имеющегося в наличии бедолаги быстро вытрясем все, что нам нужно — где отбывал наказание настоящий Невельсон, под каким именем, когда вышел — понимаете?

Это я понимала. Оставалось только надеяться, что местное начальство не отнесется к открывшимся фактам предвзято и рассмотрит дело досконально. Чего, кстати, может и не произойти — кому охота пачкать мундир подобным происшествием? Придется все-таки побеспокоить Игоря, хоть я и обещала не делать этого больше. Но в его же интересах помочь мне — да еще и героем сделаться, раскрыв такое. Однако не будем спешить, посмотрим, как все повернется.

— Если мы закончили, то я отнесу дело на место, — сказал Якорный, закрывая папку. — Не хотелось бы, чтобы начальство нас застало за увлекательным чтивом.

— Конечно, нам такая слава не нужна, — кивнула я. — Давайте сделаем вид, что мы его и не трогали.

Якорный снова ушел, забрав с собой личное дело, а я подумала, что не ошиблась, взяв его в помощники — капитан производил впечатление человека честного, что очень важно. Осталось дождаться его начальства и посмотреть, что будет дальше.

К несчастью, в тот момент, когда приехало начальство колонии, у меня разыгралась мигрень — так бывало всегда, стоило мне перенервничать. Я довольно несвязно рассказала о произошедшем, капитан подтвердил мои слова, предъявил фотографию и газетный снимок. Моложавый начальник колонии тоже выглядел растерянным:

— Дурдом какой-то… как вообще такое могло произойти? Почему никому прежде в голову не пришло такое?

— К осужденному никто не приезжал, свиданий не просил, а кто из нас видел заключенных до того, как они попали к нам? Никто. Откуда мы могли знать? — отозвался его заместитель. — К нам вопросов куда меньше, чем к сотрудникам пересыльной тюрьмы, вот там и нужно искать виновных. А сейчас предлагаю отпустить гражданку Жигульскую, что-то вид у нее болезненный, — бросив взгляд в мою сторону, предложил он. — Пусть отдохнет, а завтра явится снова и даст все необходимые показания. Как раз и адвокат ее подъедет, раз она так настаивает на его присутствии. Фигурант в изоляторе, так что мы вполне можем подождать до завтра. А нам надо еще подумать, как сообщить о произошедшем в вышестоящие инстанции.

Начальник колонии неодобрительно хмыкнул, но согласился:

— Да, правильно. Капитан Якорный, проводите Варвару Валерьевну, я дам вам своего водителя, и немедленно возвращайтесь сюда.

Капитан козырнул и подал мне руку, помогая встать.

Я не помнила, как мы доехали до гостиницы, как Якорный помог мне дойти до номера и открыть дверь, как он вызвал «Скорую помощь», сделавшую мне укол обезболивающего, от которого я провалилась в сон. Проснулась только поздним вечером от стука в дверь — это оказался Мельников. Я открыла и снова рухнула на кровать:

— Извини, у меня мигрень.

— Что, тяжелый день выдался? — опустив на пол небольшой коричневый саквояж, спросил он.

Я покосилась на багаж:

— Надеюсь, ты не рассчитывал остановиться в моем номере?

— Конечно, нет. Я через три номера от тебя, — он повертел в руке ключ. — Просто зашел поздороваться, раз уж ты меня так экстренно сюда вызвала. Я, между прочим, каждый день на работу хожу, не то что некоторые, и кое-как работодателю объяснил, какого черта мне нужна неделя за свой счет.

— Неделя — много. Думаю, что мы улетим завтра вечером.

— Да что произошло-то? — садясь в кресло возле окна, спросил Кирилл.

— Похоже, мы с тобой не сошли с ума, Кира. Сегодня я была в здешней колонии, где должен отбывать наказание наш приятель Невельсон, так вот — его тут нет, а по его документам сидит кто-то другой. Совершенно незнакомый мужик, — не открывая глаз, сообщила я.

Раздался скрип кресла — это, видимо, Мельников встал, потому что тут же послышались шаги, и я села. Кирилл расхаживал вдоль окна, заложив за спину руки, и вид у него был озабоченный.

— Что-то такое я и предполагал, если честно, — сказал он наконец. — Провернул-таки операцию по обмену документами, и тут нашел кого-то, аферист.

— Ты про «громоотвод»?

Мельников взглянул на меня удивленно.

— Ты откуда про «громоотвод» знаешь?

— Значит, знаю. А с чего ты взял?

— На зоне слышал, что такое бывает, но для этого нужно иметь очень много денег…

— С чем у Невельсона проблем не было, насколько я знаю.

— Да, ты права. И это значит только одно — тебе в Москву больше нельзя.

— Это не тебе решать.

— Тогда какого черта ты выдернула меня в эту дыру? Думаешь, я забыл, как выглядит колония изнутри? Или жажду снова там оказаться, пусть даже в другом статусе? — огрызнулся Мельников. — Ведь тебе мои юридические услуги нужны, я правильно понимаю? Показания давать будешь и боишься лишнего ляпнуть? Или я нужен как свидетель?

— И то, и другое, — кивнула я. — Как ты понимаешь, мне жизненно необходимо прижать этого ублюдка, а для этого нужно запустить некий механизм, работу которого я потом смогу ускорить при помощи собственных связей. Но ты должен подтвердить, что человек в колонии — не Невельсон. И посидеть в кабинете, когда я буду говорить то же самое. Я тебе заплачу за услуги, — не удержавшись, уколола я, и Мельников даже на месте подскочил: