— Понятия не имею.

— Кира, не темни. Я отлично тебя знаю. И подозреваю, что у Невельсона к тебе есть какие-то претензии, и это явно не тот факт, что ты попытался сдать его мне. Я больше чем уверена, что между вами стоят деньги. И это как раз те деньги, ради которых Невельсон готов сам подставиться, чтобы их урвать.

Мельников изумленно смотрел на меня, даже не замечая, что сигарета истлела до фильтра и вот-вот обожжет ему пальцы:

— Ты спятила? Если помнишь, я сидел, когда Лайон приехал в Россию, какие могут быть деньги?

— Я тебе еще раз говорю — не темни. Ты был знаком с ним раньше, задолго до своей отсидки, ты сам мне об этом написал, если помнишь. И вот тогда вы и могли что-то не поделить. Или ты, как выражаются в тех местах, о которых ты не любишь вспоминать, немного «открысил» у него. Хотя скорее — много, потому Невельсон и полез к тебе в квартиру. — Я говорила это и внимательно всматривалась в лицо Кирилла, надеясь, что он выдаст себя хоть какой-то эмоцией. Но тщетно — я забыла, насколько хорошо держит себя в руках этот человек, вравший мне много лет назад и явно врущий теперь.

— Ты точно с ума сошла со своим Невельсоном, — вздохнул он, выбрасывая в урну окурок. — Мерещится тебе все, чего быть не может.

— Да? Посмотрим. Только сдается мне, что ты отлично знаешь, о чем я говорю, Кира. Но это не мое дело, и лезть в него я не буду, своего вполне хватает. — Я поежилась: — Идем в помещение, похолодало что-то.

Кирилл глянул на внезапно затянувшееся темными тучами небо:

— Не нравится мне это. Чего доброго, рейс задержат или вообще на завтра перенесут.

— Нет уж. Мне домой надо, так что никакого дождя.

— Как будто от тебя это зависит.

Да, от меня это, к сожалению, никак не зависело, и рейс задержали почти на два часа, а потом мы попали в приличную «болтанку», и там я увидела, как может бояться летать взрослый мужчина. Кирилл побледнел, вцепился в подлокотники и все время что-то бормотал.

— Молишься, что ли? — насмешливо спросила я, и он процедил сквозь зубы:

— Все атеисты до первой хорошей «болтанки» в самолете.

— Расслабься. По статистике, шанс погибнуть на земле куда выше, чем в небе.

— Варька, знаешь, куда засунь себе статистику эту? — теряя остатки самообладания, воскликнул Кирилл, и я зашипела:

— Ну-ка, возьми себя в руки, люди смотрят! Чувствуешь, уже не трясет? Сейчас станет легче. Расслабься и дыши глубоко. — Я накрыла его руку, сжимавшую подлокотник, своей и почувствовала, какая она холодная. — Мельников, ты почему не сказал, что летать боишься?

— Что изменилось бы? — процедил он, шумно дыша носом. — Я всегда боялся летать, но выбора-то нет, надо как-то преодолевать.

— Выпивать не пробовал?

— Пробовал. Еще хуже.

— Да, вот это новости. Мне казалось, что я знаю о тебе все, но ты ухитрился меня удивить.

— Хватит издеваться.

— Я не издеваюсь. Ты дыши глубже, это всегда успокаивает.

Самолет тем временем вышел из зоны турбулентности, и тряска совершенно прекратилась, слышался только ровный гул двигателей. Кирилл понемногу успокоился и окончательно пришел в себя, даже отстегнул ремень безопасности.

— Уф… — шумно выдохнул он. — Давно меня так не перетряхивало, не самые приятные ощущения. Сейчас бы выпить не мешало.

— Не наливают здесь, Кира.

— Знаю…

— Ты попробуй уснуть, еще есть время, подремлешь — совсем хорошо будет.

Мельников внял моему совету, нацепил на глаза маску для сна и постарался устроиться в кресле удобнее. Я же никогда не сплю в самолетах, а потому достала припасенную книжку и очки и погрузилась в чтение.

В Домодедово меня ждал сюрприз. Вместо обещанного водителя Клима в зале прилета меня встречал сам Маянцев. От меня не укрылось, как дернулся Кирилл, как наскоро распрощался и быстрым шагом пошел в сторону касс аэроэкспресса. Маянцев же протянул мне букет лилий, взял из рук саквояж и спросил:

— Удивил?

— Не то слово. Зачем сам поехал, ведь так рано, и рейс задержали?

— Про задержку я знал, мне позвонили. — И я поняла, что это Настя предупредила шефа. — А потом я подумал: зачем водителя гонять, когда и сам прекрасно доеду. Вот и приехал.

— Спасибо, — вполне искренне поблагодарила я; признаться честно, мне было куда приятнее ехать домой с Климом, а не с его водителем.

По дороге он ни о чем не спрашивал, зато много рассказывал о прошедших выходных, а я украдкой рассматривала его профиль и думала, что вполне могла бы представить себя рядом с ним. Главное заключалось в том, что я могу ему доверять, пусть даже мы еще так мало знакомы. Но за все это время Клим ни разу не дал повода усомниться в его надежности и порядочности. Мой траур по Руслану растянулся на три года — вполне достаточный срок для того, чтобы отдать дань уважения человеку, с которым я прожила так мало. Я устала жить в располовиненном состоянии. В конце концов, если я не подумаю о себе, то никто не сделает этого за меня. И я решила — все, хватит. Я не хочу больше существовать наполовину, я хочу быть целой. И вполне возможно, что именно Клим Маянцев может дать мне это ощущение внутренней целостности. Нужно просто предоставить ему такую возможность.

Мы въехали в подземный гараж, Клим припарковал машину и помог мне выйти, прихватив с заднего сиденья саквояж:

— Не возражаешь, если я поднимусь на кофе?

— Это твоя квартира, зачем ты спрашиваешь?

— Спрашиваю потому, что там живешь ты, и, возможно, у тебя другие планы.

— Только душ и на работу.

— Это не потребуется. Я договорился с твоим работодателем, — чуть улыбнулся Клим, нажимая кнопку этажа в лифте. — Кроме того, я тоже сегодня свободен, можем провести день вместе, если ты, конечно, не против.

— Я не против. Но знаешь, что странно? С тех пор, как я сюда приехала, присутственных дней в офисе у меня было не так уж много. Похоже, Кукушкину стоит задуматься о том, нужна ли ему такая сотрудница.

— Не набивай себе цену, я ее прекрасно знаю. А твой Кукушкин, если хочешь знать, на твоем имени себе такую рекламу делает — будь здоров, — огорошил меня Клим. — Мне тут приятель позвонил, консультировался — стоит ли с Кукушкиным договор заключать или сразу к тебе напрямую обратиться.

— В принципе, так и задумывалось. Я ему сказала, что не буду претендовать на руководство или на возврат конторы под мое начало, но гонорар мой будет прежним — это уже его решение. Так что моим именем Димка может пользоваться, как ему угодно, — пожав плечами, ответила я и полезла в сумку за ключами.

— Тогда можешь не переживать по поводу очередного выходного, — подытожил Клим, входя следом за мной в квартиру.

Не то чтобы я переживала по этому поводу, скорее — нет, потому что после перелета мне хотелось в душ и в постель, а не на службу. Но постель, похоже, отменяется…