низкие очертания Рейн-Мари, и десять минут спустя она направила катер в гавань и пришвартовалась у внутреннего причала. Они сошли на берег.

После свежести залива жара показалась удушающей, но город был более оживленным, чем когда Мюррей впервые увидел его. Вокруг сновали группы местных жителей, рабочие устанавливали на главной улице длинные полосатые шесты, увешанные яркими транспарантами. На Гранд-плас из-под большого навеса перед собором раздавался громкий стук молотков.

– Марди Гра[14], – прокомментировала Натали. – Это ежегодное столпотворение. Через неделю все должно быть готово.

У старого, но хорошо сохранившегося высокого каменного дома с рифленым портиком она остановилась.

– Вот он, дом да Соузы. Когда закончите, найдете меня в «Фонсека». – Она кивнула в сторону отеля. – Я освежусь на веранде с бокалом чего-нибудь прохладного. Можете не торопиться.

Она зашагала прочь и мгновение спустя скрылась за распашными дверьми с опущенными жалюзи в кафе «Фонсека».

Мюррей поднялся по каменным ступеням и позвонил в дверь дома доктора. Да Соуза сам впустил его. За исключением того, что на нем был длинный белый халат вместо сюртука, он был таким же импозантным, как и раньше, и даже более дружелюбным. Он пожал гостю руку:

– Вы отлично выбрали время, доктор. Я только что закончил прием. Пожалуйста, проходите.

Он провел Мюррея в гостиную, расположенную справа от холла, обставленную старинной мебелью из красного дерева – стулья были обиты темно-красным плюшем, широкие половицы натерты воском.

– А теперь, чего бы вам хотелось? Чай… кофе… или что-нибудь покрепче?

Когда Роберт сказал, что он не против чая, да Соуза одобрительно улыбнулся, и почти сразу же высокий слуга в простом черном костюме из альпаки внес поднос со старинным серебряным сервизом. Плоское, бронзового цвета лицо слуги было так изуродовано шрамами от лба до подбородка, что казалось, будто его пропустили через резательную машину.

Да Соуза сделал стоявшему в позе почтения и внимания слуге несколько знаков пальцами и объяснил, когда тот вышел:

– Кастро – глухонемой. И не красавец. Но он полезен – и послушен. Я склеил его заново после боя на мачете.

Хозяин начал разливать чай.

– Надеюсь, это придется вам по вкусу, сэр. – Он протянул Роберту чашку. – Это индийский. Мы выращиваем здесь кофе и какао-бобы, но не чай. Вам лимон или сливки?

Мюррей сказал, что предпочтет лимон, и тот, украшенный бантиком, тут же был принесен.

– Знаете, меня удивляет, что в ваших великих Соединенных Штатах пьют так мало этого освежающего напитка. – Очевидно, он принял своего гостя за американца – Роберт не стал его поправлять. – Я верю в «чашу, которая веселит, но не опьяняет», как выразился поэт. Печенье, сэр?

– Не сейчас, спасибо.

– Говоря о напитках, доктор, о разновидностях алкоголя, не могу не сказать, с каким удовлетворением я получил известие о недавнем воздержании мистера Дефриса. Я поздравляю вас.

– Он получил свой урок, – ответил Роберт. – Теперь, я думаю, он предпочитает сок из папайи.

– Я искренне верю в это, сэр. Это продлит его дни. Я предан этой семье. Мадам – очаровательная женщина, образованная, прекрасная пианистка, но, увы, такая чрезмерно возбудимая. – Его лицо стало озабоченным. – Признаюсь, она вызывает у меня некоторое беспокойство. Возможно, вы уже заметили, доктор, ее склонность к седативным средствам. Я делаю все возможное, чтобы избавить ее от этой привычки, хотя бы ради ее мужа. Он прекрасный человек, который много сделал для Сан-Фелипе.

Да Соуза начал рассказывать об острове, его обычаях и своей работе среди аборигенов. Ему было что поведать интересного, и он явно произвел впечатление на Роберта, который теперь заметил:

– Это большая ответственность – быть единственным врачом в таком отдаленном месте.

– Мне повезло, – неторопливо кивнул Да Соуза. – Хотя иногда мы сталкиваемся с неприятностями. Иногда тут случается брюшной тиф, а время от времени, к сожалению, бывают случаи эпидемической холеры. Но мы делаем все, что в наших силах. Не хотите взглянуть на мою приемную?

Приемная, находившая в другом конце коридора, поразила Мюррея. Первоклассная и, очевидно, совершенно новая – выложенная белой плиткой, хорошо оборудованная, с двумя кабинками экстренной помощи и небольшим, но отличным рентгеновским аппаратом – установка его, должно быть, обошлась в очень значительную сумму. Наблюдая за Робертом, да Соуза прочитал его мысли и улыбнулся.

– Вы правы, сэр. Врачебной практикой я бы на это не заработал. Это благодаря шахте.

– Какой шахте?

Да Соуза понял, что Мюррей не в курсе дела, и объяснил:

– Двенадцать месяцев назад на острове были обнаружены бокситы. Этим занимается бразильская компания. Не могу сказать, что мы в восторге от этих новоприбывших, но, поскольку они, похоже, были не прочь поделиться прибылью, я из гуманитарных соображений не мог им в этом отказать. Деньги, – он внезапно осуждающе улыбнулся, – мы их, естественно, презираем. И все же от них есть своя польза, если их правильно употребить.

Пока он говорил, Роберт оглядывал приемную. Ему все понравилось, и он сказал об этом. В конце помещения была еще одна дверь.

– Там ваша аптека? – спросил он.

– Нет, это просто мой шкаф, где я храню все, что нужно при переломах – всякие шины и аппараты для костей. Аптека находится здесь, слева.

Он показал аптеку, затем повел Мюррея обратно в гостиную, где, посмотрев на часы, Роберт сказал, что ему пора идти. Проводив его до двери, да Соуза положил руку ему на плечо и сердечно попрощался, выразив желание, что будет иметь удовольствие увидеть его снова в ближайшее время.

Снаружи, на Гранд-плас, Мюррей прищурился от яркого света, высматривая Натали. Улица в этот час была почти пуста, что, без сомнения, сделало заметным внезапную материализацию двух мужчин, которые вышли из офисного здания в дальнем конце площади и направились к собору. Внимание Роберта привлек внешний вид мужчин – оба приземистые и коренастые, одинаково одетые в темные европейские костюмы с прямыми полами, в широких развевающихся брюках. На каждом была черная фетровая шляпа, и каждый нес коричневый атташе-кейс.

По мере того как они приближались, Мюррей не сводил с них глаз. Перед собором они остановились, словно для того, чтобы полюбоваться его обветшалым барочным великолепием. Затем они продолжили свой путь, но снова остановились перед Дворцом правосудия, которым также повосхищались, на этот раз подкрепив свои чувства жесткими, но выразительными жестами. Затем их внимание привлек джип, припаркованный под старым деревом мапу, и этот джип вызвал у них такой интерес, что, наклонившись, они заглянули внутрь и внимательно осмотрели приборную панель.

Между тем Роберту надоело следить за ними, поэтому, когда они двинулись дальше, он отвернулся. Только позже он осознал, что ни у