– Вот, читаю тебе ответ на мой запрос.Надо иметь сто друзей, которые хотят по сто рублей, тогда легко справишься слюбой проблемой. Так, так… вот оно! На сентябрь месяц в столице сорок восемьчеловек зарегистрировано и проживает с фамилией Шульгин-Шульгина, Федор Шульгинсреди них не числится. Нет такого дядечки! Фантом!

– Может, он нелегал?

– Ха, – фыркнула Нора, – еслинаш клиент Феденька Шульгин, то принимаем на веру и остальные обстоятельства –типа жены и бизнеса. Нелегальный порядочный гражданин с супругой? Фу! Он врал.Вот Юрий Шульгин на месте! И жена его, Лада, имеется. О ней, впрочем, янакопала интересненькое. Сейчас, Ваня, озвучу. Лада Шульгина, в девичествеЕрмолаева, существует в двух экземплярах.

– Это как?

– Одна Лада Ермолаева прописана на улицеМаршала Рыбалко, некоторое время назад мадемуазель Ермолаева заявила о потерепаспорта. Ей, в соответствии с законом, выдали новый. А спустя пару месяцевпосле неприятного казуса вторая Лада Ермолаева вышла замуж за Юрия Шульгина инынче прописана в квартире супруга. И уж совсем интересная подробность: этагоспожа Ермолаева, меняя паспорт, чтобы стать Шульгиной, сдала тот, чтопотеряла первая Лада Ермолаева. Не запутался?

– Нет. Значит…

– Лада Шульгина то ли сперла, то ликупила, то ли выпросила паспорт у настоящей Ермолаевой. Шульгина на самом делене Лада.

– А кто?

– Вот это и надо узнать, – Нораприщурилась, как счастливая кошка, отведавшая парного мяса, – завтрапоедешь в дом на улице Маршала Рыбалко, найдешь Ермолаеву номер один ипобеседуешь с ней.

– А Валентин и Татьяна Карловна? –напомнил я.

– Они здесь при чем? – удивиласьНора. – Дело ясное, Олеся влюбилась в мужчину, который, несмотря на недетскийвозраст, полностью зависит от маменьки. Кстати, ты не знаком с подобнымиличностями?

– Я вовсе не смотрю Николетте в рот!

– А кто намекал на тебя? – хихикнулахозяйка. – На воре шапка горит! Не дуйся, Иван Павлович. Валентин боитсяТатьяну Карловну, но не хочет иметь дело с бабами, которых она ему подсовывает.Наверное, маменька находит себе подобных девиц, а Валя, несмотря на своюрабскую сущность, пытается выползти из-под мамашиного влияния. Эк она егоскрутила! Фотографию у любовницы поставил. Хотя…

– Что «хотя»?

Нора засмеялась.

– Я старая боевая лошадь, Ваня, многоеповидала. Был в моей биографии интересный субъект, бабник, каких поискать! Неподумай чего плохого, у нас с ним бизнес-дела были. Так вот, Виктор всегда присебе изображение мамы имел, торжественно его своим девкам демонстрировал, ажелая разорвать отношения, заявлял: «Ты была невнимательна к моей маме,передергивалась, когда фото видела». Дескать, не он виноват, что любовь рухнула.Девица косо на снимок смотрела, вот Виктор и ушел, потому как неуважение к мамеснести не мог.

– Сильный ход!

– Версия Валентина отработана изабыта! – резюмировала Элеонора. – Олеся была просто пешкой в рукаххитрого преступника! Так, завтра займешься двумя делами: съездишь в кафе«Гудроновый пеликан»[6], там сталоплохо Маше Беркутовой, поболтаешь с персоналом и еще основательно потрясешьЛаду Ермолаеву.

– Куда ехать сначала?

Нора вынула из ящика стола пачку папирос.

– Зануда ты, Ваня. Мне без разницы. Действуйкак хочешь, но чтобы вечером явился с подробным отчетом. Все! Теперь я желаюостаться одна!

Не успел я сделать и два шага по коридору, какЛенка сунула мне в руки телефонную трубку и заговорщицки прошептала:

– Вас! Девушка, хорошенькая!

– Каким образом ты узнала о еевнешности? – усмехнулся я.

– А по голосу, – не сдаласьдомработница, – колокольчиком звенит.

Ну согласитесь, женская логика – вещьудивительная. Чем больше я общаюсь с милыми дамами, тем яснее вижу: мне никогдане понять их ход мыслей. Вот вам свежий пример! Две недели назад АсенькаРогова, э… в общем, пассия, с которой я временно связан ни к чему необязывающими отношениями, позвонила мне и радостно зачирикала:

– Ваня! Наш муж улетел в Германию, скорейприезжай.

– А он точно отсутствует в России? –предусмотрительно уточнил я.

– Ой, не дрожи, – засмеяласьАсенька, – лучше поспеши! Я совершенно одна, как ухо на голове!

Подавив желание объяснить Асе, что ушныхраковин две, я поехал в гости, был встречен поцелуем и возгласом:

– Я тебя люблю! Купила пирожное! Тосамое! Из «Пушкина». С вином!

– Ромовую бабу! – обрадовался я.

Вообще говоря, я равнодушен к сладкому, но отзамечательной выпечки из лучшей кондитерской столицы не откажусь, а ромоваябаба мною нежно любима с детства.

Когда мы спустя энное время сели пить чай, я,предвкушая гастрономический оргазм, спросил:

– И где моя баба?

– Я тут, – кокетливо ответилаАсенька, распахивая халатик, – пошли опять в спальню?

– Я имел в виду ромовую бабу, –уточнил я.

– А! Я съела ее, – безмятежноответила Асенька.

– Погоди, погоди, – забормоталя, – всего час назад ты сказала, что привезла для меня из «Пушкина»угощение!

– Верно, милый, – заморгалаАсенька, – принесла и думаю: оно может испортиться до вечера. Пришлосьсамой съесть, с кофе.

– Зачем тогда ты сообщила мне пробабу? – изумился я. – Ты ее ведь слопала!

– Ты должен знать, какая язаботливая, – стрельнула глазками Асенька, – поехала в ресторан,думала о Ванечке, выбирала его самое любимое-прелюбимое!

– И сама съела!

– Исключительно из соображенийсохранности, – надулась Асенька, – это же логично!

Я взял чашку и отхлебнул чай. Действительно!Логики хоть отбавляй. Во всем вышесказанном есть лишь одна крупица здравогосмысла: ромовая баба не успела испортиться, она сгинула в не по-женскипрожорливом желудке Асеньки.