Костяшки его пальцев касаются моих, и все волосы у меня на затылке встают дыбом, как будто он с пятидесятипроцентной скидкой в моем любимом мебельном магазине.

Я едва улавливаю аромат свежеприготовленных чипсов тортилья и гуака. Низкая музыка ranchero, наполненная отважными гитарными струнами. Рождественские гирлянды, развешанные по окнам, и фотографии загорелых мужчин в широкополых соломенных шляпах.

Даррел там. Его рука лежит на моей талии, как будто это свидание. Как будто я не на свидании вслепую с другим мужчиной.

И меня это устраивает.

На самом деле, мне хочется прижаться к нему поближе и спросить, действительно ли он бывал в этом ресторане раньше или солгал, чтобы испортить наш обед.

Я веду себя нелепо.

Я должна сосредоточиться на Габоре. Он проделал весь этот путь, чтобы встретиться со мной, и он кажется действительно классным человеком. Этим ясным карим глазам можно доверять, и они совершенно не похожи на убийцу с топором. Я знаю, как распознать психа. В конце концов, я все время нахожусь рядом с Даррелом.

Рука Даррела перемещается в другую сторону, отталкивая меня от официантки, несущей тяжелый поднос с тамале, салатами и напитками. Она одаривает его благодарной улыбкой и успешно кладет свой груз за нужный столик.

Я слегка поворачиваю голову и понимаю, что Даррел пристально смотрит на меня. Зеленые глаза опускаются на мои, пронзая меня так, как деревянный шампур пронзает идеально прожаренные куски свинины. Я чуть не спотыкаюсь о собственные ботинки.

Даррел — отвлекающий фактор. Огромный, рычащий, сексуальный отвлекающий фактор, который я хочу шлепать и целовать в равных количествах…

Кофе. Мне определенно нужен кофе.

И таблетку от простуды.

— Сюда, — жизнерадостная латиноамериканка скользит по полу, ее длинная красная юбка развевается под ней.

Шаги Даррела резкие и напряженные. Его угрюмое выражение лица и строгий блейзер в тонкую полоску кажутся особенно неуместными в красочном мексиканском ресторане.

Я не единственная, кто замечает, как сильно он выделяется, хотя моя оценка, вероятно, более жесткая, чем у дам, чьи взгляды двоятся, когда Даррел проходит мимо них. Щебет, шепот и звон бокалов с "мимозой" выражают свое одобрение его сексуальной походке.

Я хочу предупредить их. Этот парень сумасшедший, дамы. Не тратьте свое время впустую, если не хотите, чтобы король Ворчун оскорбил вас в одну минуту, а секунду спустя уткнется в твое лицо, словно ты самое дорогое, что есть в его жизни.

— Вот, пожалуйста. — Официант указывает на стол, покрытый пластиковым листом. Кетчуп, сальса и три разных перечных соуса стоят в центре, как нетерпеливые солдатики.

— Спасибо, — говорит Габор.

Даррел тоже кивает в знак благодарности. Выражение его лица проясняется, и он, вероятно, принимает это за улыбку, но на самом деле оно больше похоже на то, что он сильнее хмурится.

— О-о-о! У них есть перец ”Ад Данте", — визжу я, прыгая к столу и хватая бутылку.

Даррел выхватывает его у меня.

Придурок.

— Твой желудок слишком слаб, чтобы справиться с таким количеством специй.

Я бросаю на него уничтожающий взгляд. — Это не так.

— Помнишь вечер тако шесть месяцев назад? Белль подала секретный соус хабанеро Алистера, и ты провела остаток ночи, уткнувшись лицом в мусорку.

Я в шоке открываю рот. — Извините. Той ночью Белль случайно дала мне огромный кусок хабанеро. Она фактически пыталась убить меня.

Он прищуривает глаза и недоверчиво усмехается.

Зануда.

Я удивлена, что он что-то помнит обо мне с той ночи. Он провел большую часть нашего ужина, бормоча односложные ответы и делая вид, что меня там не было.

Габор улыбается мне. — Ты не можешь есть острую пищу?

— Конечно, могу.

— Она не может, — как ни в чем не бывало отвечает Даррел.

Габор ухмыляется. Карие глаза искоса смотрят в мою сторону. — Почему у меня такое чувство, что ты не признала бы свои слабости, даже если бы от этого зависела твоя жизнь? — Посмотри на это. Он тебя прижал. — Даррел одобрительно кивает.

Мой кулак сжимается. Умираю от желания записаться на прием к его квадратной, заросшей щетиной челюсти.

Даррел игнорирует мой пылающий взгляд и садится за стол. Он выдвигает стул прямо рядом с собой.

Я хмурюсь, задираю нос и скачу в противоположном направлении. — Это кресло выглядит намного лучше. — Плюхнувшись на сиденье рядом с Габором, я демонстративно покачиваю задницей и улыбаюсь. — Мне нравится быть рядом с тобой, Габор.

Габор хихикает, и я не уверена, смеется ли он вместе со мной или надо мной.

Подперев подбородок кулаком, я полностью поворачиваюсь к нему. — В этом заведении подают изумительное вино с соусом. О, и на десерт у нас может быть флан. Позволь мне сказать тебе. Ты не ел, пока не попробовал флан с заварным кремом. Это…

Даррел так сильно толкает свой стул, что ножки царапают пол. Моя голова резко поворачивается, и мой взгляд падает на него. Он плавно поднимается, и у меня почти болит шея от того, что я не могу поддерживать зрительный контакт. Этот человек — гигант. Он все идет и идет. Наконец, он встает в полный рост и спокойно обходит стол.

Я откидываюсь назад. — Что ты делаешь?

Даже не сказав "как дела", Даррел хватается за нижнюю часть моего стула и дергает. У меня отвисает челюсть, когда меня бесцеремонно заворачивает за угол стола. Я поднимаю руки и хватаюсь за его плечи, чтобы удержать равновесие.

Привет, сексуальные мускулы. Почему прикосновение к мускулистым плечам Даррела вызывает у меня желание простить его за грубость и властность?

Я всю свою жизнь общалась с самоуверенными мужчинами. Мой школьный парень был идиотом, и я знала это, но дети уважали его, а я больше не хотела вести свои собственные сражения, поэтому терпела его присутствие.

Потом я повзрослела и начала встречаться более серьезно. Эгоистов, казалось, множилось с каждым днем. Особенно в стране онлайн-знакомств, где большинство мужчин, которые мне подходили, были в значительной степени одержимы собой.

Высокомерие Даррела отличается от всего, к чему я привыкла. Оно холодное и напряженное, но где-то в нем есть доля благих намерений. Просто это так глубоко спрятано за его роботизированным выражением лица и приглушенным презрением, что мне хочется врезать ему, даже когда он мне нравится.

— Ты что, с ума сошел? — Шиплю я, поражаясь дерзости его действий. — Зачем тебе это делать?

Он указывает поверх головы Габора, где гудит огромный промышленный кондиционер. — Там капает.

Мои глаза подозрительно сужаются, когда я осматриваю устройство. Он прав. Из аппарата медленно капает. Это объясняет, почему спинка моего стула мокрая, но разве это повод для него дергать меня за собой, как будто я его